Не спрашивай - [91]

— Да, Ваше Превосходительство.

— Ты не можешь просто явиться там, показать ее, как входной билет на киносеанс.

— Нет, конечно, нет, Ваше Превосходительство. Но, — как луч надежды, мелькнувший перед ним, совсем крошечный луч, исчезающий, но все же луч, — организация церемония займет некоторое время, Ваше Превосходительство. К ней невозможно подготовиться мгновенно.

— Никто не ждет от тебя этого, — прорычал мужчина. — Пусть они немного подождут.

— Ваше желание для меня закон, Ваше Превосходительство.

— Политика выжидания, Краловц, — промурлыкал голос, тяжелый, вызывающий ужасные воспоминания, — имеет преимущества во многих сферах нашей жизни.

«Если он узнает, — думал Градец, — если этот зверь внутри президента вырвется наружу, то он вернет закон обдирания кожи в правосудие Вотскоэк специально для меня».

— Я заставлю их ждать, Ваше Превосходительство, — пообещал он и его голос сильно дрожал. — Буду тянут время, обещаю вам, так долго, как только смогу.

52

Гаю не нравилось, когда эти плотники приходили в его дом. Они все время глазели по сторонам и это настораживало.

Может быть, поэтому он не стал торговаться с ними, и понижать взятую с неба сумму в 30 тысяч. У него были деньги, и у него была обоснованная уверенность, что он получит их обратно и в десятикратном размере, дело было принципа. Никогда ни при каких обстоятельствах не соглашаться на первую предложенную сумму. Но с этими двумя оно того не стоило. Согласись с ними, обмани их, покончи с ними.

Так он и сделал рано утром во вторник. Они вышли из его подвала с тридцатью тысячами наличных спрятанными в карманах, рассматривая на своем пути все, вращая головами по сторонам, глазами изучая замки, окна, электрические розетки и неизвестно, что еще. Гай с облегчением закрыл и запер на ключ дверь за ними и поспешил наверх, к себе в кабинет. Он позвонил Пирли.

Жак Пирли его старый коллега, хороший знакомый. По профессии частный детектив, его специальностью была кража произведений искусств. Его клиентами, как правило, являлись страховые компании или банки — те, кто должен был заплатить за застрахованные потери и те, кто должен был поглотить незастрахованные потери. Гай предполагал, что в процессе страхования художественной коллекции Гарри Хочмена были вовлечены несколько компаний; их оказалось три, и обо всех ему доложил Жак Пирли. Гай созванивался с ним вчера и сказал, что тот может быть ему пригодиться — «скорее ты мне», — ответил Пирли, что было слишком неприветливо для слуха Гая — и вот сегодня встретившись с ворами, он принял решение стать посредником.

— Отлично, — ответил Пирли. — Пообедаем? Или ты сегодня занят?

— Свободен. Не только сегодня, всю неделю. Для этого дела, я отменил все дела, Жак.

— Тогда обед, — решил Пирли.

Друзья встретились в час в «Трех Мафиози» на Парк-авеню — спокойное, тихое место, изобилующее белыми, зелеными, золотистыми и желтыми цветами. Пирли приехал первым. Он встал, улыбнулся и протянул руку, когда Тони, метродатель, проводил Гая к столику. Круглый, похожий на фаршированного цыпленка-корниш, Жак Пирли сохранил легкий парижский акцент. Бывший студент кафедры искусств, неудавшийся художник. Он смотрел на мир с мягким пессимизмом, с унылым настроением богатого неженатого дядьки, который ничего уже не ждет и принимает все так, как оно есть.

— Здравствуй, — поздоровался Гай, после того как Тони усадил его, а Анжело приказал Ква Хун Ио принести булочки, масло и воду. — Хорошо выглядишь.

— Ты тоже.

Обсудили меню, выбрали еду и вино, а после Гай вынул из внутреннего кармана объемный конверт и, не произнеся ни слова, протянул его своему другу. Пирли приподнял удивленно бровь, достал фотографии из конверта, просмотрел и грустно улыбнулся:

— Хорошо спланированное уголовное преступление.

— Профессионалы, — заверил его Гай. — Мы можем быть спокойны за сохранность предметов.

— Думаю, да. Могу я оставить их себе?

— Конечно.

Принесли еду и вино. Они наслаждались обедом, болтая о городе, погоде, неудачном сезоне на Бродвее — «хотя мюзикл Нана не так уж плох», — сказал Пирли — и планах на лето. Затем за чашечкой эспрессо с малиной Пирли спросил:

— Честно говоря, Гай, чрезмерный профессионализм этих ребят с их полароидными снимками заставляет меня задуматься. Действительно мы создаем этого монстра, ты и я?

Гай косо посмотрел на него:

— О каком монстре ты говоришь, Жак?

— Об этих ворах, — объяснил Пирли. — Если бы они крали хлеб, то для того, чтобы выжить. Если он крадут деньги — это чтобы их потрать, драгоценности — для залога. Но когда они посягнули на такую коллекцию произведений искусств как это — и он постучал пальцем по конверту — это для того, чтобы продать ее обратно. И как они смогут это провернуть без тебя и меня? Мы, конечно, соучастники, предатели, но не более? Разве мы поощряем, толкаем их на преступление? Разве им провоцируем их?

— Нонсенс, — машинально не согласился Гай. — Люди будут воровать все; ты знаешь это также как и я. Мы не поощряем воровство, мы стимулируем возвращение утраченного.

— Без наказания виновных, — заметил Жак.

— С или без, неважно. Поимкой преступников занимается полиция. Наше дело — возврат.