Не считая собаки - [8]

– В изоляторе? Нет, конечно. Перебросочная болезнь, мистер Генри, на самом деле ведь никакая не болезнь. Это нарушение биохимического баланса, вызванное сбоем внутренних часов и неполадками в среднем ухе. Медикаментозного лечения вам не требуется. Главное – обойтись без скачков во времени.

– Но как я смогу спать?..

Наладонник запищал. Я подскочил от неожиданности.

– Повышенная нервозность, – кивнув, допечатала сестра. – Сейчас протестируем вас немного. Переоденьтесь пока. – Она вынула из ящика бумажный халат и плюхнула сверток мне на колени. – Я скоро вернусь. Завязывается на спине. И умойтесь, вы весь в саже.

Она вышла, прикрыв за собой дверь. Я слез с кушетки, оставив на ней продолговатое пятно сажи, и прокрался к выходу.

– Острейший приступ перебросочной болезни, – донесся из коридора голос сестры. Надеюсь, она не с леди Шрапнелл там беседует. – Ему сейчас только стихи барышням в альбомы сочинять.

Нет, это не леди Шрапнелл. Потому что иначе я уже услышал бы ответную реплику.

– Плюс повышенная беспричинная тревожность, а это уже нетипичный симптом. Попробую просканировать на источник тревожности.

Я бы ей и без сканирования объяснил, откуда взялась тревожность, отнюдь не беспричинная, кстати, только разве она послушает… Но до леди Шрапнелл медсестре, хоть она и зверь, все равно далеко.

Здесь оставаться нельзя. На сканировании тебя засовывают на полтора часа в закрытую капсулу и общаются через микрофон. Я уже слышу, как в наушниках громыхает голос леди Шрапнелл: «Вот вы где! Немедленно вылезайте!»

И здесь нельзя, и в общежитие лучше не соваться. Там она будет искать в первую очередь. Может, забиться в укромный уголок где-нибудь в лечебнице и слегка выспаться, чтобы в голове прояснилось? А дальше решу, что делать.

Тут меня осенило. Мистер Дануорти. Если кто и способен найти мне укромное и нетривиальное убежище, то только он. Я уложил слегка испачканный сажей бумажный халат обратно в ящик, натянул ботинки и выбрался через окно.

От лечебницы до Баллиола можно дойти прямиком по Вудсток-роуд, но я не стал рисковать. Сделав крюк через въезд для «скорых», я прошел по Аделаиде, а потом через двор на Уолтон-стрит. Если Сомервиль открыт, срежу через него до Литтл-Кларендон-стрит, а потом по Вустер на Брод и зайду в Баллиол через задние ворота.

Сомервиль был открыт, однако переход занял куда дольше, чем я предполагал, а кованая баллиольская калитка почему-то оказалась непохожей сама на себя. Все шиворот-навыворот, вместо завитков какие-то пики, запятые, геральдические лилии, цепляющие за спецовку.

Сперва я решил, что калитку покорежило бомбой, но нет, это вряд ли. Люфтваффе сегодня бомбит Лондон. А калитка вместе со всеми своими пиками и запятыми покрашена в ярко-зеленый.

Я полез между прутьями и зацепился погоном фальшивой пожарной робы за какой-то из завитков. Подергался в надежде высвободиться – и только еще хуже застрял, трепыхаясь, словно рыба на крючке.

– Давайте помогу, сэр, – раздался над ухом вежливый голос.

Обернувшись, насколько мог, я увидел секретаря мистера Дануорти.

– Финч! Слава Богу! Я как раз к вам шел.

Он отцепил погон и взял меня за рукав.

– Сюда, сэр. Нет, туда не надо, вот сюда, вот так. Нет-нет, обогните здесь.

Его стараниями я наконец очутился на свободе. Но, увы, снаружи от калитки.

– Плохи дела, Финч. Нам все равно придется пролезать внутрь, в Баллиол.

– Это Мертон, сэр. Вы на их стадионе.

Я обернулся и посмотрел, куда он показывает. Да, Финч прав. Вот футбольное поле, а за ним крикетная площадка, а еще дальше, на лугу Крайст-Черча виднеется шпиль Ковентрийского собора в лесах и синем строительном полиэтилене.

– Откуда же здесь баллиольская калитка?

– Это мертоновская пешеходная.

Я прищурился. Точно. За кованой решеткой оказался турникет, преграждающий проезд велосипедам.

– Сестра говорила, что у вас перебросочная болезнь, но я и не подозревал… Нет-нет, нам сюда.

Финч поймал меня за локоть и повел по дорожке.

– Сестра?

– Мистер Дануорти послал меня за вами в лечебницу, но вы уже ушли, – пояснил он, выводя меня между домами на Хай-стрит. – Зачем-то вы ему понадобились, хотя я слабо представляю, какой от вас прок в таком состоянии.

– Я ему понадобился? А как он узнал, что я в лечебнице?

– Леди Шрапнелл позвонила.

Я кинулся в укрытие.

– Все в порядке, – успокоил Финч, ныряя следом за мной под козырек магазина. – Мистер Дануорти сказал, что вас отвезли в лондонскую Ройял-Фри. Ей дотуда часа полтора минимум. – Он силой вытащил меня из-под козырька и перевел через Хай. – Хотя для пущей надежности надо было бы назвать Манхэттен-Дженерал. Как вы ее выдерживаете?

«Не теряя бдительности ни на секунду», – ответил я мысленно, следуя за Финчем по тротуару вдоль церкви Святой Марии и держась почти вплотную к стене.

– Заведенный порядок не для нее, – продолжал Финч. – Бланки она не заполняет, инстанции игнорирует; просто налетает, как саранча, и хватает, что под руку подвернется – скрепки, ручки, наладонники…

«И историков», – добавил я мысленно.

– Я уже не знаю, какую канцелярию заказывать, тем более что и заказывать-то некогда. Все силы уходят на то, чтобы не подпускать ее к мистеру Дануорти. Насядет, вопьется и давай душу вытягивать расспросами. Перекрытия, мемориальные доски, лекционарии… На прошлой неделе прицепилась к отколотому углу надгробия Уэйда. Как он откололся, да когда он откололся, до налета или во время, какие там края, гладкие или острые… Говорит, все должно быть доподлинно. Потому что Бог…