Не считая собаки - [10]

Таксистов? За что их любить? Мне они всегда казались слишком болтливыми, особенно те, что во времена блица считали, будто лозунг «Болтун – находка для шпиона» не про них. Сколько я от них наслушался про погребенных заживо под развалинами или разорванных на части – «а головой пробило витрину в магазине через улицу. Галантерейном. Ехал пассажиром, вот как вы сейчас».

– А меня вы отпустите обратно? – поинтересовалась «катастрофа». – Я отпросилась порисовать на пленэре. Если не вернусь, тоже, чего доброго, запишут в утонувшие.

– Не знаю. Пока не решу, сидите у себя в корпусе.

– Можно забрать ее с собой?

– Нет.

Наступила обиженная тишина, затем дверь отворилась, и передо мной предстало самое прекрасное создание на свете.

Финч говорил про девятнадцатый век, поэтому я представлял себе турнюры и кринолины, а увидел мокрое до нитки зеленоватое платье в пол, облепившее точеную фигуру. Медно-каштановые волосы струились по плечам и спине, словно речные водоросли. Передо мной стояла живая нимфа с уотерхаусовских полотен, вышедшая, как призрак, из темных вод.

Встав с кресла, я таращился на нее с разинутым ртом, словно недотепа-новичок, и даже шлем снял, жалея, что не послушал сестру и не умылся.

Девушка выжала длинный рукав на ковер. Финч тут же расстелил перед ней очередной журнал.

– А, Нед, вы уже здесь. Хорошо! – сказал появившийся следом мистер Дануорти. – Вас-то мне и нужно.

Нимфа посмотрела на меня темными зелено-карими глазами цвета лесного пруда. Глаза сощурились.

– Вы что, этого хотите отправить?

– Я никого никуда не отправляю. Пока все не обдумаю. А вы ступайте, переоденьтесь в сухое, пока не простудились.

Придерживая одной рукой мокрую насквозь юбку, она пошла к выходу, но у двери обернулась и отверзла сахарные уста. Сейчас последует прощальное благословение – возможно, обращенные ко мне слова любви и нежности.

– Только не кормите ее. Она и так полдома съела, – изрекла нимфа и уплыла восвояси.

Я завороженно уставился ей вслед. Мистер Дануорти тронул меня за плечо.

– Значит, Финч вас отыскал. – Он провел меня в обход письменного стола в кабинет. – Я боялся, что вы будете в 1940 году на каком-нибудь церковном базаре, по которым вас гоняла леди Шрапнелл.

За окном виднелся двор, который, оставляя за собой изящную дорожку из капель, пересекала прелестная… Как они назывались? Дриада? Нет, дриады жили на деревьях. Сирена?

Мистер Дануорти подошел к окну.

– Все из-за леди Шрапнелл. Только посмотрите, во что она за полгода превратила одну из моих ценнейших сотрудниц! Да и вы тоже во что превратились… Не женщина, а фугасная бомба!

Сирена растворилась в туманной дали. Хотя нет, сирена тоже неправильно. Сирены живут на утесах и топят корабли. Ближе все-таки к дриадам. Дельфида? Нет, эти предсказывают беды и напасти.

– …не надо было ее посылать, – продолжал мистер Дануорти. – Я пытался ее переубедить, но какой там. Знай твердит свое «заглянуть под каждый камень». И вот пожалуйста – Киндл в викторианских временах, а вы скупаете подушечки для булавок и чайные полотенца.

– И студень.

– Студень? – Дануорти посмотрел вопросительно.

– Для больных. Только вряд ли они его едят. Я бы не стал. Наверное, приносят на следующий базар, так он и кочует по ним из года в год. Вместе с зубодробительным печеньем.

– В общем, – Дануорти нахмурился, – кое-кто наворотил камней, создав серьезную проблему, поэтому вы мне и понадобились. Вы садитесь, садитесь. – Он показал на кожаное кресло.

Рядом немедленно материализовался Финч с журналом.

– Сажа очень плохо оттирается с кожи.

– И шлем снимайте, – продолжил Дануорти. – Боже, ну у вас и вид. Где это вы так?

– На футбольном поле.

– Чувствуется, задали вам жару.

– Я нашел его у пешеходной калитки рядом с мертоновским стадионом, – объяснил Финч.

– Я думал, он в лечебнице.

– Выбрался через окно.

– Вот как. Но где же он так извозился? – недоумевал Дануорти.

– Я искал епископский пенек, – вклинился я.

– На мертоновском стадионе?

– На развалинах собора, перед тем как попасть в лечебницу, – растолковал Финч.

– И как, нашли?

– Нет, – ответил я. – Поэтому к вам и шел. Я не успел обыскать развалины, а леди Шрапнелл…

– …наименьшее из наших зол. Вот уж никогда бы не подумал, что скажу такое, – покачал головой Дануорти. – Мистер Финч, полагаю, уже объяснил, в чем дело?

– Да. То есть нет. То есть лучше напомните еще раз.

– В сети возник сбой. Я уведомил Управление путешествий во времени и… Финч, когда обещал быть Чизвик?

– Сейчас уточню, сэр.

Финч вышел.

– Положение серьезное, – начал мистер Дануорти. – Наша сотрудница…

– Он уже едет, – доложил вернувшийся Финч.

– Ясно. Так вот, пока он не прибыл: наша сотрудница украла брошку и протащила с собой в сеть.

Брошку. Уже логичнее, чем блошку. Или конку. Ее хотя бы есть резон похищать.

– Мать леди Уиндермир тоже аксессуары присваивала, – продолжил я свою мысль вслух.

– Мать леди Уиндермир? – Мистер Дануорти обменялся тревожным взглядом с Финчем.

– Острый приступ перебросочной болезни, сэр, – развел руками секретарь. – Дезориентация, проблемы со слухом, сентиментальность, непоследовательность. – Он выделил голосом последние два слова.