Не покидай Мэнгроув Плейс - [6]

— Причиной смерти объявлена остановка сердца, вызванная спазмом сосудов, который, в свою очередь, обусловлен гипергликемией.

— И ещё сильнейшим нервным потрясением, — поправляет Лу. — Преклонный возраст, диабет, сердце изношено, ничего удивительного. Но всё-таки, чего или кого она так испугалась? Где её нашли?

— В собственной спальне, — бесстрастно отвечает Зак. — На ковре. Дверь спальни была отперта. Но признаков постороннего присутствия нет, подозреваемых нет. Никто из домашних по коридору не проходил, криков о помощи не слышал.

— Твою мать, — тихо повторяет Лу, тряхнув головой, словно отогнав какую-то мысль. — Ладно. Теперь покажи мне третьего покойника… как его там… Джозефа Маклина, двоюродного кузена. Покажи фотку, а я угадаю, как он умер. Ну же, сыпь. Ставлю двадцатку, что угадаю.

Зак поднимает брови, несколько мгновений выдерживая драматическую паузу, а потом снова лезет в папку.

— На, мистер Угадчик.

Кузен Роджера Монтгомери, Джозеф Маклин, распростёрт на полу, одетый в клетчатую рубашку, распахнутую на груди, и тёмные брюки. Его голова откинута назад, а на худой шее, неестественно вытянутой, темнеет полоса.

— Твою мать… — в третий раз повторяет Лу, сам понимая, что его заело, как испорченный диск в музыкальном автомате. — Вот же дерьмо! Дерьмовое дерьмо! Странгуляционная борозда!

— Она самая, — Зак почти виновато разводит руками. — Коронер вынес вердикт — самоубийство. Бедолага повесился в спальне на шнуре от портьер. Очень старомодный способ. Двадцатку не получишь, всё сразу было ясно.

— Да какого… рожна! — Лу вновь срывается с места, но его вовсе не двадцатка волнует. — Мужик приехал за наследством, чтобы повеситься, так и не дождавшись бабла?! Коронер что, конченый идиот?

— Отнюдь, — невозмутимо возражает Зак. — Дверь пришлось взломать, чтобы попасть в комнату. Спальня была не просто заперта изнутри, а прямо-таки задраена — и дверь, и окно. А в крови у Маклина нашли столько алкоголя, что это, можно сказать, была вовсе не кровь, а чистый виски.

— То есть, — бесцветным голосом констатирует Лу, останавливаясь прямо перед ним, — несмотря на всю эту байду с завещанием и крайне мутные обстоятельства всех трёх смертей, никто из официальных лиц не усмотрел в них ничего криминального?

— Именно.

— Блядь! То есть весьма прискорбно, хотел я сказать, — Лу снова безжалостно ерошит свои кудри.

— Потому-то нас и наняли. Монтгомери пребывают в панике и хотят наконец выяснить, есть ли среди них убийца.

— Поправочка, — Лу вскидывает руку. — Убийцы. Их там, возможно, несколько. В сговоре или без. И твои драгоценные Монтгомери наверняка не только в панике пребывают, но и втихомолку радуются тому, что конкурентов на игровом поле стало куда меньше. То есть… м-м-м… осталось пятеро: внуки, племянник и двое, так сказать, правнуков — я про близнецов. Их мать не считаем, она не кровная родственница Роджера, но в получении наследства своими отпрысками ещё как заинтересована, я полагаю. А какова хотя бы примерная величина дедулиного состояния?

— Точных данных у меня, разумеется, нет, — Зак откладывает в сторону свою папку, — но, по разным оценкам, от пятидесяти до восьмидесяти миллионов, включая ценные бумаги.

— Убивают и за меньшее, — негромко резюмирует Лу. — Так что мы оттопыримся на славу, чувак. Вот чёрт.

В его голосе смешиваются восторг и тревога. Это именно то, что чувствует сам Зак.

* * *

— Как ты думаешь, — заговорщически шепчет Сэмми, толкая брата локтем в бок, — дядя Вик — вампир?

Оба сидят, прижимаясь лопатками к стволу огромного вяза, растущего прямо под окном комнаты, где их поселили, — сидят в развилке его корявых ветвей. Это их любимое место, их тайное убежище. По морщинистой поверхности ствола иногда резво проползает, торопясь, сороконожка, над головами звенят москиты. Но близнецы не обращают на них никакого внимания. У них есть дела поважнее.

— Пф! Ты помешалась на своих дурацких комиксах! — пренебрежительно фыркает Джерри, сдвинув белёсые брови.

— Ну, Джер! Он же из дома только по вечерам выходит, после заката! И бледный какой! И ты посмотри на его зубы!

Она подносит согнутые крючками указательные пальцы к уголкам рта, изображая подобие клыков.

Джерри скептически закатывает глаза, как это обычно делает дядя Стив, когда его донимает тётя Линда.

— Фигня! Зубы как зубы.

— Если он вампир, то вполне мог убить тётю Кристину и дядю Джозефа! — взахлёб продолжает сестра. — Загрызть и выпить кровь! И если мы докажем, что он вампир, то будем круче этих детективов из Нового Орлеана!

— Тётю Кристину и дядю Джозефа никто не грыз, — парирует Джерри, невольно поёжившись. — Это мисс Джинни грыз аллигатор.

Оба на несколько мгновений замирают, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Я скучаю по ней, — шепчет Сэмми дрожащими губами. — Она была добрая. И мы не хотели, не хотели, чтобы всё так вышло!

Понимая, что сестра вот-вот разрыдается, Джерри торопливо говорит:

— Полицейские сказали дяде Стиву, что тётя Кристина и дядя Джозеф умерли сами, я слышал, как он обсуждал это с мамой.

А ещё дядя Стив тогда произнёс чётко и холодно: «Мало ли что объявил коронер, я считаю, Конни, что тебе следует немедленно увезти отсюда детей», а мама в ответ негодующе выпалила: «Ты просто хочешь, чтобы всё досталось тебе и Линде с Виктором! Нет уж!»