«Не отрекаюсь!» - [8]

Торг повстречал отца с сыном разноголосицей. Расторопные продавцы наперебой предлагали прихотливому покупателю свои товары. В кузнечных рядах кряжистые мужики развернули свои скобяные поделки: всевозможные ножи, замки с хитроумным секретом, серпы и косы, маленькие и большие гвозди с широкими шляпками, обручи и дужки для ушатов. Прочая лёгкая железная утварь теснилась на прилавках, терпеливо поджидая своего заборщика.

Ряды гончаров пестрели обилием узорчатых глиняных мисок и чаш. Стройные узкогорлые кувшины для молока соседствовали с коренастыми и пузатыми кувшинами для воды. Хмельно посматривали на своих младших собратьев большие винные корчаги. На них заносчиво глядели маленькие деревянные бочонки и пузатые, словно опились водой, сорокаведёрные бочки, подпоясанные железными обручами. Это предлагали свои товары бочары. На прилавках ткачей рябило от обилия ярких тончайших заморских сукон. Рядом с аксамитом красовалась бело-красная браная ткань.[44] В сторонке скромно лежали куски грубой холстины, рассчитанные на непритязательного покупателя.

Прочий неприхотливый, но крайне необходимый в быту товар находился на всех прилавках. И всюду между рядами, голосисто прицениваясь к приглянувшейся вещи, толпился нарядно одетый по случаю праздника простой народ.[45]

Ближе к монастырским стенам стояли ряды оружейников, ювелиров и торговцев дорогими заморскими винами. Здесь неспешно расхаживал знатный черниговский люд. Мужчины красовались в шитых золотом епанчах, на руках поблёскивали замысловатые золотые и серебряные кольца и перстни. Грудь женщин украшали стеклянные ожерелья с бронзовой подвеской. Витые, плетёные и пластинчатые браслеты охватывали тонкие холёные запястья. А височные кольца с ажурными бусинами из филиграни, отделанные эмалью и чернью колты (подвески), ниспадающие на грудь, томно и звонко побрякивали при движении, заглушая весёлый говор своих обладательниц.

Андрей, впервые попавший на городскую ярмарку из сельской глуши, вдруг растерялся. И с боязнью подумал, как-то ему будет в этом большом городе среди незнакомых людей? Одному, без батюшки и матушки. Ведь дома он знал всех живущих окрест в лицо. А кроме леса, куда хаживал с отцом за мёдом и драл лыко на лапти, ничего больше не видел. Совершенно подавленный от нахлынувших на него чувств, он теснее прижался к отцу и, толком не зная, что сказать, вдруг спросил, почему так чудно и непонятно называется град.

Молчан уже давно заметил растерянность сына, а потому неожиданному вопросу не удивился.

— Сказывают, что название это пришло к нам из давнины. Тогда город называли Чурнигов, а всё потому, что предки наши почитали идола Чура. Он охранял подворья от всяких бед и напастей. Ведь и поныне мы его вспоминаем, когда хотим избежать лиха, и с верою восклицаем: «Чур, меня!».[46]

Купив бочонок для воды, Молчан стал выбирать подарок для Рады и сторговал добрый лоскут яркой разноцветной материи. Довольный своей покупкой, Молчан направил лошадь к Детинцу, за его укреплениями находился Красный двор князя. Поскрипывая на неровностях мощёной булыжником недолгой улицы, вдоль неё возвышались нарядные одно- и двухэтажные каменные хоромы, телега пересекла по мостку полноводный ручей, впадавший в широкий и глубокий ров. За ним, на высоком земляном валу, возвышалась могучая дубовая крепость со сторожевыми башнями, смотревшими во все стороны узкими окнами-бойницами. Подъёмный бревенчатый мост на стальных цепях был опущен. Телега прокатила по мосту, и Молчан притормозил коня у железных ворот. Увидев на них большое металлическое кольцо, он соскочил с воза и несколько раз громко ударил кольцом в железные створы. Заслышав стук, из бойницы над воротами выглянул стражник в остроконечном шлеме. А когда Молчан объяснил ему суть дела, ворота со скрипом приоткрылись, и отец с сыном въехали на территорию княжьего града.

В Детинце

Только что закончилась праздничная утренняя служба. Красный перезвон церковных колоколов торжественно плыл над Детинцем, опускаясь к судовой пристани на Десне. Стлался над мирно покоившимися под белыми холщовыми парусами княжескими многовесельными ладьями и приземистыми купеческими насадами. Простирался над юркими, выдолбленными из цельного дерева, лодчонками рыбаков. Баюкался над широкой рябью реки и замирал среди необъятных далей пойменных задеснянских лугов.

Стражник указал на заезжий двор, где подобало остановиться Молчану с сыном, а сам направился в княжеские покои с известием об их приезде. Андрею же не сиделось на месте и тайком от отца, прикорнувшего в ожидании княжеского ответа, он вышел со двора. Красив и зелен был княжеский град! Сквозь густую крону столетних дубов проглядывали очертания церквей. Вокруг соперничали своей дородностью и убранством терема бояр и старших княжеских дружинников.

Его поразил вид стоявшего рядом величественного собора. Стены, сложенные из тонкого красновато-коричневого кирпича с вкраплениями чёрного камня, будто пылали в лучах восходящего солнца. Змеились по ним рыжие волнистые линии, какие-то непонятные знаки и кресты. Над всей этой замысловатой вязью возвышался большой центральный купол, схожий с вальяжной княжеской шапкой, а четыре купола по бокам словно составляли ему охрану. Необычными были западная и южная башни собора. Андрей обратил внимание на узкие слепые оконца, выложенные в два яруса в стене западной башни. Одно из них ярко освещало солнце. Он поинтересовался у проходившего мимо монаха, что это за церковь, почему у неё две башни, и для чего служат эти «окна не окна» в стене. Тот с улыбкой ответил, что это Спасо-Преображенский собор, самый старый и почитаемый в городе, а по оконцам узнают время. Солнце в определённый час освещает одно из них.