«Не отрекаюсь!» - [9]
Расспросив подробнее о цели приезда, монах с улыбкою благословил Андрея именем святого митрополита Константина,[48] сердечно сказав, что пусть этот день останется для него навсегда памятным и счастливым. И степенно направился к стоявшему рядом храму, совсем отличному от Спасо-Преображенского собора. Схожий с неприступной крепостью, он сурово смотрел на мир узкими окнами-бойницами, расположенными в два яруса. Над его отвесными стенами, разбитыми полосами на крупные блоки, возвышался свинцовый купол.
Андрей внимательно рассматривал полуколонны на стенах, вверху они заканчивались вырезанным в камне рисунком с изображением фантастических птиц и зверей. Обёрнутые головы крылатых хищников с оскаленными пастями и хвосты, переплетённые в сложном замысловатом орнаменте, в котором затаились змеиные головы, — всё это поразило воображение подростка. Он недоумённо смотрел на чудный узор, а расспросить кого-либо стеснялся. Только узнал, что этот княжеский храм называется в память святых Глеба и Бориса.[49]
Андрею очень хотелось пройтись по Детинцу, всё ему здесь было любо и ново, однако побаивался далеко отходить от временного пристанища. А скоро пришёл княжеский холоп и без лишних слов дал знак следовать за ним. Отец с сыном прошли через раскрытые настежь ворота с небольшой надвратной церковью, на одной из створок Андрей успел заметить внушительных размеров железный квадратный замок.[50] Войдя в Красный княжеский двор, они миновали каменную двухъярусную церковь с цветными стёклами на полукруглых окнах. С кованых церковных дверей на них строго взирал лик Иисуса Христа.
Одаль, на отшибе княжьего двора, стояла приземистая изба, объединённая в одно целое двумя срубами. Сруб поменьше представлял собой кузницу, которая имела отдельный вход со двора. Холоп открыл металлическую дверь в деревянной ограде и провёл гостей в мастерскую. Войдя, они увидели обнажённого по пояс, в холщовом переднике, рослого человека. Он хватко бил кувалдой по раскалённой пластинке металла, высекая из неё брызжущие во все стороны искры. Левой рукой кузнец сжимал длинные крючковатые клещи, удерживая на наковальне, вбитой острым концом в дубовый пень, отделываемую заготовку. А за спиной у него подросток усердно работал мехами, накачивая воздух в жарко бушующий пламенем большой глинобитный горн.
— Вот, Людота, по княжескому повелению привёл к тебе отрока, будешь обучать своему мастерству, — холоп кивнул головой на Андрея.
Кузнец, не обращая внимания на вошедших, продолжал громыхать молотом, мерно покрякивая и поворачивая клещами раскаленную железку на наковальне, машистыми и частыми ударами придавая ей форму подковы. А когда работу закончил, быстро окунул подкову в бочку с водой. И только тогда глянул в сторону ожидающих его посетителей. Окинув придирчивым взглядом Андрея, широко улыбнулся и доброжелательно произнёс:
— Добрым гостям всегда рады! Но ты хорошо подумал, когда решил стать ковалем? Труд наш усерден и тяжек, обречён на непокой. А всё потому, что кузнец, который выковал гвозди для распятия Христа, был осуждён к горестной вечной работе. Не боишься ли, хватит ли сил? Ведь в огне и железо надсядется! А ты совсем юн, если нет уверенности в своём призвании, так нечего и за дело браться!
— Не запугивай напрасно дитя, Людота! — вмешался в разговор Молчан. — Не умаляй свой труд. Ведь кузнец, как ведают люди, может сковать не только серп или меч, он может сковать судьбу. В давние времена ловкий кузнец поймал кровожадного Змея клещами за язык и запряг в плуг. На нашей земле по сию пору сохранились валы, которые он пропахал на этой зверине.[51]
Андрей же, переминаясь с ноги на ногу, потупив взор, твёрдо ответил:
— Нет, не боюсь, хочу научиться твоему мастерству — делать мечи харалужные,[52] крепкие, чтобы исправно служили нашему князю, не одну вражью голову поскепали[53]в битве. Стяжали князю и дружине честь, а мне, ковалю, славу!
— Что ж, стремление твоё похвально! Добрый меч при рати дороже злата! А ты, вижу, отрок славолюбивый, но чтобы освоить мастерство оружейника, тебе понадобятся долгие годы. Раз пошел в услужение ковалю, обязан тяжко трудиться, терпеть и огонь, и нужду.
Людота вынул из бочки с водой закалённую подкову и протянул Андрею.
— Вот, подержись, дабы не сглазить! Кузнецы молвят: куй железо, пока кипит! Выкуем из тебя славного мастера, люб ты мне с первого взгляда! А в людях, поверь мне, за долгие свои годы научился я разбираться!
В кузню зашёл княжич Михаил в сопровождении боярина Фёдора. Увидев важных посетителей, все присутствующие низко склонили головы. А княжич обратился к ковалю.
— Людота, ты выполнил мою просьбу, сковал мне булатный меч?
— Просьба твоя, княжич, исполнена в срок. Сейчас узришь.
Людота кивнул мальчонке-подручному. Тот юркнул в подсобное помещение и вынес из него небольшой кованый меч. Кузнец с низким поклоном преподнёс его княжичу. В сполохах отсвечивающего из горна пламени Михаилу привиделось, что по ложбинкам обоюдоострого, в волнистых узорах, лезвия стекает кровь. Отступив на шаг, он встрепенулся, вскрикнул и резко взмахнул мечом, как бы рассекая надвое невидимого врага.
