«Не отрекаюсь!» - [13]
За тридцать лет в столице Руси сменилось немало князей. Сюда рвался Юрий Долгорукий, стремились Ростислав Смоленский,[74] Изяслав Черниговский,[75] Мстислав Волынский[76] и другие, менее значительные князья. Они ратничали, а Южная Русь скудела богатством и людьми. Значение Киева как политического и экономического центра неуклонно падало. Политическая жизнь тяготела к новым, бурно развивающимся центрам ремесла и торговли: Владимиру на северо-востоке и Галичу на западе Руси. Но в сознании народа древняя столица продолжала оставаться законодателем культурных и духовных традиций руського общества.
В году 1169 Киев захватил владимиро-суздальский князь Андрей Боголюбский,[77] внук Владимира Мономаха. В сговоре с другими руськими князьями и половцами он подверг его опустошению. Одной из причин такой жестокости стала казнь в Киеве владимирского епископа Феодора.[78]
Русь сокрушалась неурядицами. Княжеская ненависть густо растекалась по городам и весям. Народ скорбел. Камню легче было всплыть на реке, чем примирить власть имущих. Борьба за власть помутила рассудок князей. Про таких на Руси с горечью говорили: «Безумных не сеют, не пашут, в житницу не собирают — сами рождаются».
В тяжкую годину в Киеве правили черниговский князь Святослав Всеволодович[79] и Рюрик Ростиславович.[80] Дуумвират Ольговичей и Мономашичей оказался жизнестойким. Они повели решительную борьбу с кочевниками. Объединённый поход руських дружин (1184) в степь закончился убедительной победой. В плен попало семь тысяч половцев вместе с ханом Кобяком. «И пал Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой».[81] Русичи ликовали, но скоро радостное настроение сменилось всеобщим унынием.
Зависть к успеху двоюродного брата ослепила разум новгород-северскому князю Игорю Святославовичу.[82] Решил он «поискать Тмутаракани града», давно уже утерянного руського княжества. Но надежда на лёгкую добычу оказалась призрачной. Дружины Игоря и его брата курского князя Буй Тур Всеволода потерпели тяжёлое поражение на берегах неведомой степной реки Каялы (от глагола «каяться» — «жалеть», «печалиться»). Князь Игорь попал в плен. Вместе с ним испили горькую чашу бесчестья сын Владимир, брат Всеволод и племянник Святослав Рыльский. Никогда прежде руськие князья не испытывали такого позора! «И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей».[83] Хищниками растеклись половецкие орды по Руськой земле. Степняки сжигали города и погосты, а жителей убивали и угоняли в рабство.
В эту тяжкую годину князь Святослав Всеволодович в печальном раздумье о судьбе родной земли произнёс в Киеве своё знаменитое слово. Он укорял Игоря за несвоевременный поход в степь и призвал влиятельных родственников со всей Руси прекратить усобицы, чтобы объединиться для борьбы со степняками. Современники услышали его горячий призыв, но глубоко не осознали. Разве возможно находиться в середине бурного потока и знать, куда он вынесет?
Князь Святослав умерил воинственный пыл кочевников и сумел обеспечить надёжность торговых путей с Южной Европой. Его плодотворная деятельность как великого киевского князя получила высокую оценку современников. «Тут немцы и венецианцы, тут греки и моравы поют славу Святославу».[84] Святослав Всеволодович стал последним крупным политическим деятелем из рода Ольговичей на Руси.
Тринадцатое столетие от Рождества Христова Русь встретила в феодальных войнах. А на далёком Востоке уже взошла жестокая звезда Чингисхана. Неумолимые монгольские воины плавали в крови покорённых народов, монгольские военачальники вынашивали замыслы раздвинуть жизненное пространство далеко на заход солнца.
Аруськие князья всё продолжали блюсти свои удельные интересы, ссорились и выходили на рать. Борьба за Киев то утихала, то обострялась с новой силой. Непомерные княжеские амбиции легли тяжёлым ярмом на плечи народа. Княжества из-за постоянных династических распрей дробились на мелкие уделы. Только в киевской земле таких насчитывалось десять, не меньше было в чернигово-сиверском крае. Великая Русь времён Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого превратилась в рассечённую на мелкие лоскуты державу.
Черниговский князь Всеволод Чермный (Рыжий) не обладал выдающимися способностями своего отца Святослава Всеволодовича, но родовая традиция подталкивала его к борьбе за Киев. Он выгнал Рюрика и сам стал великим киевским князем. Ему же отдал свой черниговский стол. Княжеские интриги вызвали недовольство родных братьев и сына Михаила Черниговского. Тот считал себя обделённым, ведь отец лишил его родного Чернигова.
Как Русь дробилась на мелкие княжества, так мельчали помыслы и стремления руських князей. «Это моё, и то моё тоже!», — говорили князья друг другу. И вместе, и порознь «несли» руськую землю. Мельчали и великие киевские князья. Утратив былую дедовскую славу, про малое молвили: «Это великое…». Непродолжительное пребывание Всеволода Чермного в Киеве не оставило яркого следа в руськой истории.
Главным богатством Руси во все времена был хлеб. Не одно поколение русичей упорным трудом отвоёвывало землю у дремучих лесов. Деревья валили, оставляли сохнуть до следующего года, потом сжигали. Полученное поле распахивали деревянной сохой с металлическим зубом. Засевали пшеницей, рожью, ячменём, овсом, просом. Тяжкий труд смерда оплачивался скудным урожаем. Он едва превышал в четыре раза посеянное.
