Не надо преувеличивать! - [5]

— Au revoir. Увидимся на пляже.

Оставшись один, Барбу направляется к одному из трех самодельных умывальников, расположенных в разных точках двора, начинает вынимать из изящного чемоданчика всевозможные предметы: флаконы, коробочки с яркими этикетками — и осторожно расставлять их на полочке над тазиком; какое-то время он изучает свое лицо в осколке зеркала, венчающем великолепную установку для умывания. Потом намазывает щеки толстым слоем крема и тщательно бреется.

— Доброе утро, maître[4]. Можно побеспокоить вас вопросом?

Габровяну, не оборачиваясь, кивает головой. В зеркале появляются лица двух молодых людей, юноши и девушки, одинаково высоких, одинаково худых и одетых во что-то вроде формы защитного цвета, напоминающей о группе «командос», выполняющей задание где-то в глубине джунглей. Это Влад Ионеску и Дана Бежан, студенты-медики. Кажется, их мучит вопрос жизненной важности.

— Мы с Даной заключили пари и пришли к вам, как к арбитру. Речь идет о комбинации Блэквуда. Всю ночь проспорили. По-моему, на козырях она — залог успеха.

— Да, на козырях, пожалуй, должно сработать.

— Ясно, дитя мое? Слыхала глас маэстро?

— Но что это происходит с молодежью наших дней? — вопрошает Барбу, возвращаясь к своему занятию. — Вроде бы, я в вашем возрасте проводил ночи иначе. Во всяком случае, насколько я помню, теоретическими проблемами игры в бридж мы не увлекались.

— Извините, исправимся! — отвечает молодой человек, в шутку становясь по стойке «смирно».

— Критику принимаем… Мы — слабые женщины… — говорит Дана, слегка раскачиваясь на ногах и прищуриваясь.

— А вот и я, всегда готовый — сердцем, кулаком и всем телом — к защите слабых женщин! Доброе утро, ребятишки. Чем они тебя обидели, дорогая? Скажи, и я за тебя отомщу, — заявляет Димок, возникая со стороны кухни и осторожно неся в руках тарелку, полную брынзы и помидор.

— Премудрости игры в бридж, господин Нае, — сухо отвечает ему Габровяну. — Не думаю, что вы можете в этом помочь.

— Почему же, господин Барбу, я чемпион игры в девятку. Какая разница — бридж или девятка?

— Ха-ха, обсудим это в другой раз. — Барбу резко прерывает разговор и входит в дом, откуда тут же появляется вновь, с пляжной сумкой в руках.

— Иду к морю. Всего хорошего!

— А, молодое поколение, наша завтрашняя смена! Да, вам хорошо, у вас прекрасные условия! Мы в свое время проводили каникулы на молодежных стройках — Салва-Вишеу, Бумбешть-Ливезень… Да что там, будто только каникулы? И во время года мы ехали туда, где были нужны, — меланхолически вспоминает Цинтой, появившийся из комнаты в сопровождении своей пышной и румяной супруги, чьи глаза выражают безмерное восхищение всем, что говорит и делает муж.

— Вероятно, вы учились на заочном, — бросает ему через плечо Влад. — Пошли, Дана!

Цинтой некоторое время следит за ними взглядом, словно пытаясь осмыслить ответ Влада.

— Какая она нахальная, эта сегодняшняя молодежь! — смиренно обращается он к Нае, который с явным удовольствием следил за сценой.

— Скажите, господин Димок, разве у этих молодых людей есть принципы? Разве это нормально — сожительствовать вместе в одной комнате? Панделе даже не поцеловал меня до свадьбы, а слава богу, он ухаживал за мной целых полтора года, — искренне недоумевая, вмешивается супруга товарища Цинтой.

— Мадам, это и есть прогресс. Я думаю, между ними уже давно произошло то, что мы, старое поколение, называем «непоправимым»… Увидимся за обедом, до свиданья!

— Что это делает там, в душе, эта гражданка, мадам Дидина? Мой муж хотел бы совершить свой утренний туалет.

— Барышня Габи, выходите, другие ждут… Кончится вода, а больше я наливать не стану. Я и так по горло сыта — карабкаться на лестницу со шлангом в руках! Бедняжка Тити, если бы он видел, как даром расходуется вода…

— Ну, мы едем в Мангалию. Милика, смотри, не забудь список и положи сумки в багажник. Мадам Дидина, тут приедет один товарищ, привезет цыплят…

— Приготовь двух отварных, с картошкой и цветной капустой… Масло в холодильнике… Посмотришь там, я написала на пачке: «Пинтой».

— Не захватите ли вы баллон, а то газ кончается?

— Послушайте, товарищ Дидина, не потащу же я на своем «Фиате» баллон для всего двора! Пусть другие возят, небось, претензий у всех хватает!

— Пошли, Лика, не расстраивайся, не то давление поднимется, — укоризненно качает головой, его половина.

Дидина, уперев руки в боки, грустно глядит им вслед, потом, что-то бормоча, уходит на кухню, откуда доносится волнующий запах поджариваемых баклажан.

Идиллическая жизнь двора возвращается в свое русло. Домашняя птица спокойно разгуливает между газетами, чашками из-под кофе и шезлонгами; свинья отчаянно визжит, извещая мир о том, что и для нее настал час завтрака; Замбо, верный страж двора, окончив ночную смену, со вздохом облегчения укладывается в воротах, отложив пересчет блох на более поздние времена. Мадам Дидина, хотя и поглощенная сложной операцией рубки баклажан, внимательно прислушивается к ритму двора. Осознавая свою страшную вину — опустошение, нанесенное бочке с водой, — Габриэлла пытается незаметно проскользнуть мимо, но, подобно Зевсу Громовержцу, Дидина возникает перед ней в клубах пара…