Не-места. Введение в антропологию гипермодерна - [26]
Другой пример наступления текста на пространство – супермаркеты, в которых клиент молча проходит по отделам, читает этикетки, взвешивает овощи и фрукты на весах, отражающих не только вес, но и стоимость, молча протягивает банковскую карту молодой женщине, столь же молчаливой, как он сам (ну, как минимум, не очень разговорчивой), которая считывает штрих-код каждого товар с помощью специального устройства, прежде чем удостовериться в дееспособности банковской карты. Еще более прямой и более тихий диалог происходит между каждым владельцем кредитной карты и банкоматом, на экране которого обычно отображены вежливые и доброжелательные инструкции, иногда, впрочем, откровенно призывающие соблюдать порядок: «Карта неправильно вставлена»; «Заберите карту»; «Внимательно прочтите инструкцию». Все высказывания, обращенные к нам с обочин дорог, из торговых центров и с банковских терминалов на улицах, обращены одновременно и безразлично к каждому и любому из нас («Спасибо за пользование нашими услугами», «Счастливого пути», «Спасибо за Ваше доверие»), неважно, к кому именно: они производят «среднего человека», пользователя дорожной, коммерческой или банковской системы. Они его производят и при необходимости могут наделить индивидуальностью: внезапное предупреждение на светящемся табло («110! 110!») призывает торопливого автомобилиста к соблюдению скоростного режима; на некоторых парижских перекрестках выезд под красный свет автоматически фиксируется, а машина нарушителя идентифицируется по фотографии. Все кредитные карты оснащены идентификационным кодом, позволяющим банкомату предоставлять владельцу карты необходимые сведения, в то же время напоминая о правилах игры: «Вы можете снять 600 франков». «Антропологическое место» складывается из уникальных идентичностей – местных языковых особенностей, примет пейзажа, неписаных правил жизни; не-место создает единую общую идентичность пассажиров, клиентов или воскресных водителей. Безусловно, относительная анонимность, связанная с этой временной идентичностью, может быть воспринята как освобождение теми, кто на какое-то время должен всего-навсего соблюдать очередь, идти туда, куда говорят, и следить за своим внешним видом. Сразу по прохождении паспортного контроля и регистрации пассажир, ожидающий своего рейса, немедленно бросается в пространство магазина дьюти-фри – «свободное от пошлин», будучи сам освобожден от багажа и повседневных обязательств; он делает это не столько с целью купить товары в дорогу по лучшей цене, но скорее для того, чтобы прочувствовать реальность этого момента свободного времени, этого неоспоримого права пассажира перед вылетом.
Одинокий и при этом неотличимый от остальных, пользователь не-места вступает с ним (или с силами, управляющими не-местом) в договорные отношения. Время от времени ему напоминают о существовании такого договора. Инструкции по использованию не-места являются неотъемлемой частью ситуации: купленный билет, карта, которую нужно предъявить на пропускном пункте, или даже тележка, которую он толкает перед собой в супермаркете, становятся более или менее явными напоминаниями. Договор всегда связан с индивидуальной идентичностью того, кто его заключил. Чтобы пройти на посадку в аэропорту, нужно сначала предъявить свой билет, на котором указано имя пассажира; одновременное предъявление на паспортном контроле удостоверения личности и посадочного талона служит доказательством того, что договор соблюден; в разных странах требования на этот счет могут различаться (удостоверение личности, паспорт, паспорт с визой) – и с самого начала создаются гарантии того, что эти требования будут соблюдаться. Пассажир обретает анонимность лишь после подтверждения своей личности, как бы поставив таким образом подпись под договором. Покупатель в супермаркете, расплачиваясь чеком или банковской картой, так же раскрывает свою личность, как и пользователь платной автотрассы, оплачивающий въезд на нее по карте. В некотором смысле пользователь не-места всегда должен доказывать свою невиновность. Предварительная или заключительная проверка идентичности и контракта ставит на пространство современного потребления штамп «не-места»: в него могут попасть только невиновные. Слова здесь почти не играют роли. Индивидуализация (право на анонимность) возможна только при наличии контроля личности.
Разумеется, критерии невиновности – это установленные, официальные критерии индивидуальной идентичности (те, что указаны на картах и попадают в таинственные базы данных). Однако сама невиновность является одновременно еще кое-чем: пространство не-места освобождает попавшего сюда от его обычных детерминант. Он больше не является никем за рамками той роли, которую выполняет здесь, – пассажира, покупателя, водителя. Возможно, его еще занимают заботы прошлого или уже тревожат заботы грядущего, но его окружение в непосредственном настоящем временно отдаляет их. Становясь объектом мягкой формы владения, которой он отдается в разной степени в зависимости от таланта или убежденности, пользователь «не-места» временно вкушает – как и любой отданный во владение – пассивные радости потери идентичности и более активное удовольствие исполнителя роли.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
Настоящее издание продолжает публикацию избранных работ А. В. Михайлова, начатую издательством «Языки русской культуры» в 1997 году. Первая книга была составлена из работ, опубликованных при жизни автора; тексты прижизненных публикаций перепечатаны в ней без учета и даже без упоминания других источников.Настоящее издание отражает дальнейшее освоение наследия А. В. Михайлова, в том числе неопубликованной его части, которое стало возможным только при заинтересованном участии вдовы ученого Н. А. Михайловой. Более трети текстов публикуется впервые.
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Недоверие к устоявшимся политическим и социальным институтам все чаще вынуждает людей обращаться к альтернативным моделям общественной организации, позволяющим уменьшить зависимость от рынка и государства. В центре внимания этого сборника – исследование различных вариантов взаимоотношений внутри городских сообществ, которые стремятся к политической и социальной автономии, отказываются от государственного покровительства и по-новому форматируют публичное пространство. Речь идет о специфической «городской совместности» – понятии, которое охватывает множество жизненных практик и низовых форм общественной организации, реализованных по всему миру и позволяющих по-новому взглянуть на опыт городской повседневности. Urban Commons – Moving Beyond State and Market Ed.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.