Не любите меня! Господа! - [8]

— Не надо, помогите, просто помогите!

Бабка вытащила из кошелки еще одно яйцо и стала катать его по животу Юлии, бормоча молитвы и заклинания. Так прошло около часа. Боль стала другой не менее сильной, но совершенно по-другому ощущалась. Бабка бормотала все быстрее и быстрее, затем вскочила, спрятала яйцо в сумку и закричала:

— Вставай!

Юлия попыталась приподняться, но не смогла, бабка подошла к ней и рванула её за руку:

— Сдохнешь, если не сделаешь, как я скажу! Вставай!

Юлия, опираясь на её руку, сползла с постели. Бабка наклонилась прямо к её уху и прошипела.

— Если ляжешь опять — помрешь. Вставай, бери кровать и тащи её в другой конец комнаты. Как дотащишь до угла, так и разродишься. Ну! Давай! Бери! Жить хочешь!? Ребенка спасти хочешь!? Делай, как я велю!

Колька с Микитичной из-за двери наблюдали сцену, от которой волосы вставали дыбом на голове. Худая, измученная женщина с огромным животом поднялась, ухватилась за железные стойки тяжелой металлической кровати и рванула их на себя.

Откуда брались силы — Юлия не понимала. Она почему-то поверила этой страшной бабке и знала только одно — ей очень хотелось жить, ей очень хотелось спасти своего ребенка и спастись самой, и больше всего этого хотелось, наконец, чтобы боль прекратилась. Тяжеленная кровать сантиметр за сантиметром поддавалась. Боль в животе перерастала во что-то новое, Юлия чувствовала — то, что она делает, действительно помогает ей и с упорством обреченного продолжала тянуть кровать на себя. Бабка вышла из комнаты:

— Я все сделала, если она поступит как я сказала — сейчас же освободится, а мне надо освободиться от этого. — Она потрясла кошелкой перед носом у Кольки и прошмыгнула к выходу. Микитична вошла в палату. Юлия продолжала тащить кровать. Через полчаса она дотащила её до угла и с торжеством посмотрела на сиделку:

— Ребенок, он сейчас родится! Я чувствую!

Микитична бросилась к доктору. Через минуту оба были в палате. Юлия сидела на краю постели не в силах больше держаться на ногах. Доктор, осмотрев её, недоуменно почесал затылок:

— Действительно, началось! Нонсенс! Микитична! Готовь инъекцию, уколешь, как я скажу.

Давайте, Юлия Григорьевна, старайтесь, ребенок уже идет.

Она старалась изо всех сил. Ради ребенка, ради себя, ради Миши. Ощущение чего-то распирающего изнутри, разрывающего её на куски и выходящего из неё вызывало ужас и радость одновременно. Сейчас она увидит своего ребенка. Доктор повернулся к Микитичне и коротко и тихо бросил:

— Я принял. Укол!

Юлия даже не почувствовала боли от укола, она просто провалилась в мягкое розовое облако, сквозь которое чувствовала, как кто-то взял её на руки и понес куда-то. Она бредила, и ей снова виделся он:

— Андрей. Ты пришел за мной. Наконец- то.

* * *

— Андрей! Ты пришел, ну наконец- то!

Сердце забилось как в самый первый раз, и знакомый холодок в животе не преминул о себе напомнить. Юлия стремглав бросилась к нему на шею, Он поднял её на руки, закружил и поцеловал прямо в губы.

— Ты еще не передумала идти со мной в оперетту?

— Нет, милый, даже не надейся, я уже готова. А что с нами еще кто-то?

— Серж напросился. Я не мог ему отказать, — Андрей наклонился и шепнул ей на ухо, — Ты знаешь, мне кажется, он в тебя тайно влюблен. Если бы я не был так уверен в твоих чувствах, я бы даже ревновал.

Юлия вышла к карете, в которой уже сидела разодетая как барыня нянька Марья, которая по указанию папеньки, как оруженосец, везде следовала за барышней, куда бы та ни пошла. Условности были соблюдены. Возле кареты стоял высокий, коренастый юноша светловолосый, голубоглазый, с обезоруживающей добродушной улыбкой на лице.

— Юленька, вы прекрасны, как всегда! Андре! Ты — счастливчик!

— Не завидуй, Серж, если бы ты знал, как капризно бывает это сокровище.

— А вот я бы с радостью исполнял все её капризы. Она — ангел!

— О, нет, Серж, я боюсь избаловать свою будущую супругу. — Андрей весело подмигнул Юлии, слегка склонив голову на бок.

Как она любила этот его жест!

— Её нельзя избаловать. Ей можно только поклоняться. Серж подошел и добавил с поклоном:

— Если этот тиран и деспот Вам наскучит, умоляю, обратите внимание на Вашего покорного слугу. Я буду сдувать с Вас пылинки!

— Серж, чтобы вас утешить я готова подарить вам поцелуй! — Юлия, кокетливо улыбаясь, подошла к Сержу и, встав на цыпочки, поцеловала его в лоб. Серж закружил её в объятиях и усадил в карету.

— я готов похитить вас, королева. Похитить и увезти на край света!

Глаза у няньки Марьи вылезли из орбит от вольностей, которые позволяла себе молодежь. Она недовольно кашлянула.

— Еще одно слово и я вызову тебя на дуэль, хоть ты и мой ближайший товарищ. — Андрей шутливо пригрозил другу. — А вы, коварная кокетка, не смейте никогда и никого целовать, кроме меня.

Карета ехала по широкой мостовой. Театр был совсем недалеко. Весь путь Серж не сводил с Юлии глаз. Она смущенно отвернулась и разглядывала проплывающий осенний пейзаж — как быстро закончилась весна, а за ней и лето, и первые осенние месяцы. Все это время практически каждый день она виделась с Андреем, они болтали обо всем и даже недолгая размолвка, подстроенная явно недоброжелателями, не смогла их разлучить. Он сделал ей предложение. Она его невеста и их родители на седьмом небе от счастья! Она так любит его! Так любит, что никак не может привыкнуть и встречать его со спокойным сердцем. Каждый раз при виде его, когда он появляется на её пороге, сердце падает куда — то вниз, мурашки по коже, холодок в животе, душа трепещет и не может успокоиться долго. Это не страх, но это так необычно. Она обожает его всего в целом и каждую мелочь в нем в отдельности. Обожает завитки его русых волос, прищур его светлых глаз, улыбку. Она знает наизусть его аристократические манеры, утонченность характера. Она сходит с ума от его прямодушия, непримиримости и упрямства, зато так красиво как он никто и никогда не ухаживал.