Не искушай меня - [3]

Шрифт
Интервал

Этот регион, коротко говоря, был не самым безопасным местом для двенадцатилетней, светловолосой и голубоглазой английской девочки, не говоря уже о Зое. Они едва добрались до Египта, как глупышка сбежала, так же, как она это проделывала, будучи дома.

Но на сей раз рядом не было Марчмонта, чтобы её отыскать, и разыскивавшие её не нашли и следа. Верили в то, что она была похищена. Лексхэм ожидал требования о выкупе. Его не поступило.

Он никогда не оставлял попыток найти её. Хотя ему и пришлось со временем вернуться в Англию, он нанял сыщиков, которые продолжили поиски. Они объездили сверху донизу весь Нил, проделали путь от Алжира до Константинополя и обратно. Они слышали о ней то здесь, то там. Они собирали слухи и ничего больше.

Марчмонт оставил всякую надежду ещё с десяток лет тому назад и запер Зою на дальней полке в кладовке памяти вместе с остальными, кого он потерял, и чувствами, которые больше не позволял себе иметь.

– Какая эта по счёту?– спросил он. – Кто-нибудь вёл счёт женщинам, являвшимся на порог Лексхэма, объявляя себя пропавшей дочерью?

– Я досчитал до четырех десятков, – сказал Аддервуд. – Гораздо больше появлялось вначале, и значительно меньше в последнее время. Я почти забыл о ней.

Хотя все считали сумасшествием продолжение поисков, Лексхэм подтвердил здравие своего рассудка, отказывая всем до единой лже-Зоям.

– Тогда я полагаю, мы можем поставить на сорок одну, – сказал Марчмонт.

Алванли покачал головой.

– На этот раз он её принял, – сказал Аддервуд.

Герцог Марчмонт оставил своё кресло и прошагал к эркеру.

Беркли поднял одну из газет со стола и протянул ему.

«Лорд Лексхэм приветствует Деву Гарема», гласил заголовок.

Обычно невозмутимое и, как говорили некоторые, несуществующее сердце Марчмонта забилось очень странным образом. Не то, чтобы это было заметно. Его сонное выражение лица не дрогнуло, пока он просматривал многословную статью в «Морнинг Пост».

«Таинственная молодая женщина», – прочитал он вслух, – «прибыла в Лондон ночью понедельника вместе с лордом Уинтертоном… Предупреждённые заранее, члены семьи собрались в Лексхэм-Хаус и приготовились встретить и выдворить очередную самозванку… и так далее, и так далее». – Он покачал головой, пропуская строчки. – «Читатель может вообразить слёзы, пролившиеся при радостном открытии» – герцог закатил глаза. – Меня сейчас стошнит. Кто пишет эту чушь?

Он продолжил с выражением:

– «Но, в самом деле, это была она, вернувшаяся, наконец, в лоно семьи после двенадцатилетнего заключения во дворце Юсри-паши». – Он пропустил ещё пару абзацев. – «Шокирующее преступление… Лексхэм… старинный баронский род… младшая дочь похищена и продана в рабство на невольничьем рынке Каира…»

Со смехом он уронил газету на стол.

– Безмерно занимательно. Вы, случаем, не обратили внимания на дату?

– Мне ни к чему было замечать, – сказал Аддервуд. – По дороге сюда всякий пострелёнок сообщал мне, что мой платок свисает из кармана. Есть ли первоапрельская шутка старше этой? Клянусь, её испытали ещё на Сократе. Первое апреля было первым, о чём я подумал, увидев газету. Однако в чём именно здесь розыгрыш?

– О ней все забыли, – сказал Алванли. – О чём тут шутить? Почему бы не выбрать более злободневную тему?

– Вы видели, кто привёз её домой, – сказал Беркли.

– Уинтертон. – Второй в Англии циничнейший из циников. Первым считался герцог Марчмонт. – Даже если бы я не заметил дату, это имя бы меня возбудило бы мои подозрения.

Хладнокровный и прямолинейный, Уинтертон был не из тех, кто спасает отчаявшихся девиц.

– Однако как гласят факты, девушка обратилась к Лексхэму, назвавшись его младшей дочерью, – сказал Уорчестер. – Эта часть не является первоапрельским розыгрышем.

– Вы видели её?– спросил Марчмонт. Он снова взял газету. В этом не было никакого смысла, разве что Уинтертон пострадал от сотрясения мозга в ходе своих путешествий по Востоку.

– Никто не видел её, кроме тех, кого она считает своей ближайшей роднёй, – сказал Алванли. – А они хранят молчание. Последнее, что я слышал, они уединились в Лексхэм-Хаус и не принимают посетителей.

Несмотря на упорные попытки подавления, интерес герцога Марчмонта стремительно возрос. Выражение его лица оставалось обманчиво безмятежным.

– Начинаю понимать, почему Аддервуд помешался на идее выловить меня, – сказал он.

– Ты член семьи для Лексхэмов, – сказал Аддервуд.

Это была не шутка. Марчмонт знал своего бывшего опекуна гораздо лучше, чем его собственные дети. Этот человек дураком не был.

Тем не менее, эта молодая женщина сумела одурачить его, очевидно, так же как и Уинтертона.

В этом не было никакого смысла.

Герцог Марчмонт, как бы то ни было, никогда не проигрывал. Если он и ощущал беспокойство, сомнение или замешательство, либо, как в данном случае, был полностью сбит с толку, то он пренебрёг этими ощущениями. И уж конечно не выказал своих чувств.

– Как член семьи, я заявляю, что эта девушка, кем бы она ни была, не может быть младшенькой Лексхэмов, – сказал Марчмонт. – Зоя была в гареме в течение двенадцати лет? Если её приковали к особо толстой стене, то все возможно.

– Она была сорвиголовой, как я помню, – сказал Аддервуд. Он часто присоединялся к Марчмонту в те давние летние каникулы с Лексхэмами.


Еще от автора Лоретта Чейз
Герцог в сияющих доспехах

Гости шокированы, семья – едва не в истерике, жених – без чувств: Олимпия, леди Хайтауэр, сбежала с собственного венчания! Чего ей не хватало? Любая другая невеста на ее месте плясала бы от счастья стать женой самого завидного холостяка лондонского света… Лучший друг несостоявшегося супруга, неисправимый холостяк Хью Филемон Энкастер, герцог Рипли, смело пускается в погоню за беглянкой, дабы добром или силой привезти ее обратно. Однако уловки, на которые вновь и вновь пускается Олимпия, чтобы вернуть себе свободу, поневоле заставляют его все сильнее восхищаться ее характером, умом и независимостью. Пожалуй, от такой спутницы жизни он не отказался бы и сам!…


Обольстительница в бархате

Это было веселое пари, заключенное между Леони Нуаро — молодой владелицей модной мастерской, одевавшей дам из высшего общества Лондона, и безупречным Саймоном Блэром, маркизом Лисберном. По условиям этого пари Леони предстояло доказать, что новые наряды способны превратить кузину Саймона, некрасивую Глэдис Фэрфакс, в привлекательную особу, не знающую отбоя от поклонников. Ну а ставкой служила картина работы самого Боттичелли… Леони и не подозревала, что вся история с пари — лишь хитроумный план обольщения, задуманного Саймоном с первой же минуты, как он увидел очаровательную модистку на выставке живописи.


Недоступная и желанная

Лидия Гренвилл и не надеялась выйти замуж за представителя лондонской аристократии – кто возьмет в супруги девушку, посвятившую всю свою жизнь написанию приключенческих романов и непростому делу борьбы за спасение лондонских девушек из публичных домов? К тому же у Лидии совсем не оставалось времени на поклонников, ухаживания и прочую романтическую чушь. Однако все изменилось после случайной встречи с Виром Мэллори, герцогом Эйнсвудом, – самым завидным титулованным холостяком и повесой столицы.


Рискованный флирт

Себастьян Баллистер, маркиз Дейн, прослывший самым известным повесой Англии, умел развлекаться и обольщать хорошеньких женщин, не пропуская ни одной.Джессика Трент привыкла идти к цели кратчайшим путем. И ради спасения любимого брата она готова на все – даже рискованно флиртовать и кокетничать с «позором рода Баллистеров».Однако чем чаще Джессика встречается с Себастьяном, тем больше попадает под власть его неотразимого обаяния. Похоже, остановиться вовремя будет очень, очень нелегко…


Соблазнительный шелк

Восходящая звезда лондонской моды для избранных, юная Марселина Нуаро знает о женских туалетах все… как, впрочем, и о мужском коварстве.Именно поэтому она без колебаний вступает в опасную игру со знаменитым соблазнителем герцогом Кливдоном. Но что значат несколько фраз и улыбок, если на кону свадебное платье его невесты, которое сделает мадемуазель Нуаро самой знаменитой модисткой столичного света!Однако Марселина встретилась с достойным противником. Герцог не просто опытный обольститель, он умен, обаятелен, хорош собой — словом, в нем есть все, чтобы заставить женщину влюбиться до безумия.


Невеста сумасшедшего графа

Юная красавица должна стать женой аристократа, которого считают безумцем, но ее страх и отчаяние превращаютсяв пылкую страсть…


Рекомендуем почитать
Арджуманд. Великая история великой любви

Шах-Джахан, Владыка Мира, Бич Божий, Тень Аллаха, Завоеватель полюбил один раз и на всю жизнь.А когда умерла его любимая жена Арджуманд и оставила своего возлюбленного одного в бесконечной пустыне мира, великий император Хиндустана решил воздвигнуть в память о своей любви грандиозный и удивительный по красоте мавзолей. По его повелению вознесся к самому небу запечатленный в камне крик о неизбывной боли и вечной любви — белый, как снег, и прекрасный, как цветок, величественный Тадж-Махал.Любовь, верность, ревность, ненависть, жажда власти, предательство, возвышение и падение, кровь, интриги, тайны, месть, мир и война — вся Индия эпохи Великих Моголов предстанет перед вашими глазами в этом полном страсти рассказе о любви, над которой не властны время и смерть…


Побег на спорную руку

Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.


Ангел во тьме

Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .


Фаворитки. Соперницы из Версаля

1745 год, Франция. Никто не знал о юной Жанне-Антуанетте Пуассон. Но весь мир знал великую и могущественную маркизу де Помпадур, хозяйку Версаля. Она – та самая, кто смогла завладеть сердцем и разумом самого Людовика XV. Приближенные короля искусно плетут сети интриг, желая ослабить власть маркизы. Множество красавиц мечтают оказаться в покоях монарха и уничтожить маркизу. Даже двоюродный брат пресловутых сестер де Майи-Нель вступает в игру… Однако самой сильной соперницей маркизы становится четырнадцатилетняя кокетка.


Анна. Тайна Дома Романовых

Так начинались едва ли не все самые драматические, самые безум-ные истории о любви. Российский самодержец Павел I на балу обратил внимание на дочь московского сенатора Анну Лопухину… И весь мир для него вдруг мгновенно преобразился. Куда делись императорская невозмутимость, сдержанность и самообладание? Непозволительные чувства хлынули, как цунами, смыв в туманную даль бесконечные заботы и тревоги о судьбе России. Вмиг охладел некогда пылкий интерес к фаворитке Нелидовой. В сердце государя теперь была только она, юное, божественное создание, и она оставалась там до жуткой кончины Павла I. По сей день с полотен художников, писавших портреты Лопухиной, смотрит на нас очаровательная молодая женщина с большими темными глазами, которые как бы говорят: «Я была рождена для тихой семейной жизни, но, увы, вышло совсем по-другому…».


Златовласая амазонка

Сердце красавицы Ангелины навсегда покорил гусар Никита Аргамаков, которому она со всей силой нерастраченной страсти отдалась на берегу Волги. Но молодым людям не суждено было соединить свои судьбы – война 1812 года ворвалась в их жизнь, подобно вихрю. То, что случилось дальше, Ангелина не могла бы представить себе даже в страшном сне: ей суждено было стать женой французского шпиона, наложницей солдата, богатой вдовой парижского нотариуса. Однако ни на миг не забывала она пылкого гусара, который – в этом у нее не было сомнений – стал отцом ее дочери… Смогут ли Никита и Ангелина победить злой рок, который заставляет их проходить через все новые и новые испытания?Книга также выходила под названием «Князь сердца моего».