Не хлебом единым - [38]

В 1238 году произошло в здешних местах большое сражение, о котором в летописи говорится, что псковичи “избиша Литву на Камне”. А в 1271 году горожане, действуя под началом благоверного князя Довмонта-Тимофея, разбили тут крупную рать немцев. Упоминается в летописи и о сражениях на Камне в 1341 и 1407 годах. Здесь в начале семнадцатого века встречали первый Крестный ход из Псково-Печерского монастыря, установленный в память избавления Пскова от нашествия Батория. В пятнадцатом веке на погосте Камно возвели церковь в честь святого великомученика и Победоносца Георгия. Сложили ее, как водится на Псковщине, из местного камня-известняка. В древней церкви камновского погоста, как сказано в летописи, хранилась величайшая святыня — напрестольный деревянный крест 1600 года, покрытый латунью со следующей надписью: “Божиею милостию и помощию Живоначальныя Троицы совершися крест сей во храме святаго страстотерпца Христова Георгия на камне... при державе Царя и Государя Великого князя Бориса Феодоровича всея Руси, при епископе Псковском Геннадии, при старосте церковном Анании Сидорове”. До ныне стоит сия церковь. В тридцатые годы закрывалась, правда, но ненадолго:  во время войны опять, с Божией помощью, открылись для верующих ее двери...

А места, места тут были просто чудесные — природа будто дышала древностью. С холма открывался небывалый простор:  сплошное море камышей, деревья и домики на горизонте и, где-то в далеком далеко, скорее угадывалось, чем виделось Псковское озеро. Оно было километрах в шести, но дыхание его почему-то явственно слышалось уже здесь. По правую руку, на той стороне реки обозревался, обнажающий отвесную известняковую стену, обрыв и темный вход в какую-то пещеру. Над обрывом еще недавно по здешним меркам — в начале нынешнего века — стоял двухэтажный дом помещиков Яхонтовых —  красивый и величавый, как и сами Яхонтовы, люди интересных судеб, среди которых были герои Отечественной войны 1812 года, поэты, государственные деятели — люди старого времени, люди России. Ежедневно, на рассвете, дом, расположенный от погоста прямо на восток, изумительно раскрашивался первыми лучами восходящего солнца, над крышей вырастала чудесная золотая корона, стены дышали жизнью и обитатели дома, вместе с холодным утренним воздухом, вдыхали эту жизнь и переполнялись ею... Увы, теперь на этом месте  бельмом выставилась какая-то нелепая МТС, упрятанная за жуткий серый забор из бетонных плит. Увы... Но внизу по прежнему шумела обмелевшая вода Каменки, пенистыми бурунчиками огибающая позеленевшие от возраста камни. А на левом ручье доживала свой век старая, давно бездействующая водяная мельница, сложенная из местного дикого камня. Это и было последнее свидетельство об ушедшей России. Об остальном можно лишь догадываться... А последние Яхонтовы, как и все их предки, нашли упокоение на здешнем погосте в родовом захоронение  у северной стены Георгиевской церкви. Все оканчивается церковью и погостом и, впрочем, все ими же начинается. По крайней мере, здесь...

Как только сворачиваешь  с шоссе в сторону городища, сразу открывается купол храма, возвышающийся над буйным морем могучих старых древ. Реки и оврагов еще не видно, они появляются внезапно, уже у самого погоста, а пока — видно лишь поле и в нем зеленый  остров с церковной главкой и крестом...

Таков был погост Камно — без всякой новомодной фальши, настоящий, русский, притягивающий к себе еще и еще, если однажды тут побывал. А может быть виной этому был здешний батюшка, протоиерей Валентин — такой же настоящий русский священник, без малейшей фальши.

О батюшке Анна Петровна готова была думать безконечно. Казалось ей, что знакомы они всю жизнь. Нынче, на закате ее лет, он олицетворял для нее все самое-самое лучшее, в нем как бы  слились все ее духовные отцы и наставники, бывшие ей добрыми учителями с самых юных лет, и все прочитанные духовные книги с наставлениями и жизнеописаниями святых подвижников. Батюшка говорил, что бывают люди, наполненные мудростью как духовные книги — он имел ввиду старцев, к примеру — Оптинских. Но он и сам стал такой книгой — доброй и спасительной, мудрой и чуткой к каждому биению человеческого сердца. Батюшка... Анна Петровна знала его давно. С начала пятидесятых годов он, будучи семинаристом, также, как и она, окормлялся у отца Симеона и часто приезжал в Псково-Печерский  монастырь. Бывал он и у отца Иоанна Максимова, служившего тогда в здешнем Георгиевском храме погоста Камно. Этот-то замечательный батюшка и благословил его брак. “Выбирай себе невесту”, — сказал отец Иоанн, указав на певчих со своего клироса. И тут случилось нечто удивительное: отец Валентин медленным взглядом обвел притихших девиц и указал на одну из них: “Выбираю вот эту”. Таковым было их знакомство с будущей матушкой. “Венчается раб Божий Валентин рабе Божией Александре...” Матушка его была уроженкой здешних мест.  Странная, почти мистическая связь с местом: здесь родилась его жена, здесь упокоился позже их безвременно ушедший сын, здесь предстояло ему служить последние годы, здесь же, как думается — умереть и быть погребенным...