Не говори маме - [11]
***
Тетиполина связка ключей от квартиры тоже осталась в рюкзаке, вспоминаю я, набирая по карманам восемнадцать рублей за билет. И «Дом, в котором...» — чужая, между прочим, книга.
Очередная догадка толкает меня в грудь и усаживает на продавленное сиденье: Джон. Джон, который настоял на том, чтобы Илья непременно пошел меня провожать. И Джон, который сказал: «Он все тебе покажет. Будет весело».
Повеселился?
Всю дорогу я сжимаю пальцы в кулаки. Неподалеку от дома навстречу мне попадается долговязый мужик в черной одежде с надвинутым на лицо капюшоном. После того, как мы сходимся, а затем расходимся, он зачем-то разворачивается и идет за мной до самого подъезда, но, как только я останавливаюсь, проходит мимо. Черт с ним. Я вдавливаю три кнопки кодового замка. Яростно топая, поднимаюсь на свой этаж и сажусь на ступеньку: дверь заперта, тетя Поля на смене. Еще неизвестно, что она скажет, когда узнает про потерянные ключи.
Какой-то кошмарный непреходящий сюр.
Март, что мне делать? Что сделал бы ты на моем месте? Ах да. Ты избил бы его и пырнул ножом.
Прислонившись плечом к стене, я закрываю глаза. Просто не верится, что все это действительно со мной происходит… Кажется, совсем недавно мы ходили на «Мешок без дна» в клуб «Фитиль» — такой старенький кинозал на первом этаже сталинского дома, я их обожаю, всегда запоминается не только что, но и где, а там кажется, что показывают только тебе снятое специально для тебя; было снежно и ветрено, мы грели друг другу руки и губы, в баре оказалось дешевое пиво, и мы набрались этим пивом еще до начала сеанса. Целовались как ненормальные… Я поставила телефон в беззвучный режим, на экране жила невыносимо прекрасная Немоляева, во время фильма мне мечталось уйти к ней или хотя бы так же декадансно говорить и двигаться. Потом я скрутила бумажный клювик из салфетки, приставила его к носу и шла так до метро. Ты спешил домой, мы разошлись по разным веткам, и я тогда уже достала телефон. А там тринадцать пропущенных от мамы и эсэмэска, что папа умер.
«Погиб», — поправляю я себя и снова вслушиваюсь в звуки. Поначалу их немного: скрип куртки, которая трется о стену, мое собственное дыхание, далекий собачий лай. Постепенно в этой монотонности начинают звучать голоса: их два, и они переругиваются. «Хочу овсянки, — ноет женский. — Овсянки, овсянки, овся-анки-и…» «Мясо! — перебивает мужской. — Сегодня мясо!» «Овсянки-мясо-овсянки-мясо-овс-яс-о-я…» — талдычат они уже хором. Если бы у меня были один рот и желудок на двоих, я бы тоже, наверное, до посинения спорила.
— Это ты мясо?
Я вскакиваю быстрее, чем успеваю успеваю открыть глаза. Нужно бежать. И я бегу.
Шут, явитесь
Перепрыгиваю несколько ступеней сразу, за спиной хлопает дверь. Узнали, узнали ту самую «тварь из новостей»…
— Майя? — различаю я сквозь шум в голове. — Ты, говорю, что ли, Майя? — И я оборачиваюсь.
Из-за двери тринадцатой квартиры выглядывает старушечка в ярко-синем платке.
— Полинина племянница?
Мой вздох облегчения вполне мог бы стать причиной цунами на другом краю света.
— Это я! Ключи потеряла.
Внезапная фея-крестная с готовностью выпархивает на площадку и мановением сухонькой руки отпирает оба тетушкиных замка. Не веря счастью, я устремляюсь в квартиру, но не успеваю сказать спасибо. Дверь за моей спиной захлопывается. Щелк-щелк.
— А вдруг ты не Майя! — торжествующе звучит голос соседки. И пусть. Я все равно никуда не собиралась.
Куртка, джинсы и свитер оказываются на полу, сама я забираюсь под одеяло и сворачиваюсь в комок. Меня знобит. Я доверилась Джону. Мне показалось, что мы сможем общаться и даже дружить. Я видела в его глазах интерес. Теперь понятно, что его вызвало: то, что я неместная, другая. Иными словами, дуреха.
— Дуреха, — шепчу я в темноту. В ответ вдали вскрикивает электричка. — Сама во всем виновата.
Несколько месяцев подряд я засыпала под твои голосовые сообщения. Включала самое раннее — и далее, далее, далее. Ты болтал и смеялся. Вот уже второй раз тебя крадут у меня, выхватывают из рук и уносят. Но кое-что еще осталось…
Я шарю возле кровати и подтягиваю к себе дорожную сумку. В ней — под нижним бельем, носками и пижамами — лежит твой дневник. Единственная возможность услышать твой голос. И я начинаю читать.
***
«Сорокалетний Лев Кой (литературный псевдоним, настоящая фамилия — Кошевой) бездомным не был. Жил в Печатниках, в квартире, которая досталась ему от матери. Официально не работал, писал стихи. Мать умерла год назад. Еще раньше от него ушла жена. Участники творческого сообщества, в которое входил Лев Кой, собирались в рюмочной, чтобы выпить дешевого пива и поговорить об искусстве. “Иногда читал здесь (в рюмочной — прим. автора) свои стихи, получал деньги, — рассказывает подруга поэта, представившаяся Музой. — А так — подметал двор, убирал снег, когда не в запое. Очень обижался на бывшую, все надеялся ее вернуть, доказать, что он гений. Лева и был гений: когда декламировал — люди плакали. Умел словами... Он же для нее сочинял, а она свалила, вот он и запил. Раньше-то мало пил, любил ее очень. Мы когда узнали — не поверили, он тем вечером вместе с нами сидел. Покурить вышел и не вернулся. Сумку даже оставил! За что его? Еще и поглумились…”
Фредерик Дар, современный французский писатель, известен у себя на родине не меньше, чем Бальзак или Дюма. Не только острый сюжет, не просто чтиво, а талантливая, психологически точная напряженная проза — вот секрет его успеха.
В Парижском Национальном музее обнаружен чудовищно изуродованный труп одной из сотрудниц. К телу приколота записка со странной надписью: «Человек вырождающийся».И это — лишь одно из звеньев в цепи чудовищных преступлений, происходящих в музее.Убийца ведет изощренную игру, всякий раз оставляя следователям подсказки — листья растений и отрывки из научных трудов, минералы и раскрытые книги…Полиция никак не найти связь между этими символическими знаками.И тогда собственное расследование начинают детективы-любители: известный антрополог Питер Осмонд, его коллега — священник и ученый отец Маньяни и сотрудница архива Леопольдина Девэр…
Роман Айры Левина «Дочери Медного короля» из сборника «Остросюжетный детектив», выпущенного без номера в 1993 году.
В одной из московских коммунальных квартир умерла одинокая старушка – Алевтина Ивановна Воробьева. Все хлопоты, связанные с похоронами, взяла на себя сердобольная Василиса. Похоронили бы старушку и забыли, но в последние мгновения она поведала всем тайну о драгоценностях, которые хранила еще с революционных времен. Соседи моментально решили, что нажитые Алевтиной Ивановной сокровища хранятся здесь же, в их квартире. Все важные дела отошли на второй план. И в самом деле, что может быть неотложнее поиска старинных бриллиантов?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.