Не бойся расправлять крылья - [5]

— Покажи, что вчера на парах проходили, — попросила я. — Перепишу, пока время есть.

Остаток времени до завтрака я нашла, чем заняться. И все же мысли то и дело уносились в другом направлении. К моему демоническому возлюбленному, по которому я уже безумно скучала. А ведь он прав! После того, что произошло между нами, притяжение лишь усилилось. Если раньше я, хоть и с трудом, могла заставить себя не думать о нем, то теперь… Теперь пропала окончательно и бесповоротно. Представляла себе, что он может сейчас делать, чем занимается. Думает ли он обо мне? Мысли сводили с ума. Механически переписывая записи Олеты в свой конспект, я почти ничего не видела. Не слышала болтовню подруги, продолжающей что‑то рассказывать. Только когда она тронула за плечо, давая понять, что пора на завтрак, я опомнилась. Поспешно спрятала конспект в пояс и пошла за Олетой к двери.

Мечтательное задумчивое настроение улетучилось, стоило войти в шумную столовую и уловить насмешливые взгляды, обращенные на нас. Притом смотрели почти все. Многие, не скрываясь, лыбились и о чем‑то шептались. Охваченная тревожным предчувствием, отыскала взглядом Дайрена и похолодела. Он смотрел с издевательской кривой ухмылкой, распушив перья, словно павлин. В том, что все это могло означать, я даже не сомневалась. Уже всем растрепал о том, что произошло между ним и Олетой. Глянула на подругу и поразилась перемене, произошедшей в ней. Еще недавно радостно — задумчивая, желающая поскорее увидеть предмет своей симпатии, а теперь бледная, как смерть, потерянная и раздавленная. Она тоже прекрасно поняла, что произошло.

Когда мы проходили мимо столика компании Дайрена, он демонстративно отвернулся. А его прихвостень Ковен Фирг нарочито громко проговорил:

— Не зря говорят, с кем поведешься… Что одна шлюха, что другая… Эй, Олета, не хочешь вечерком прогуляться?

— С койнером прогуливайся! — прошипела я, не выдержав, и потащила потерянную подругу к столику, где нас ждал Корен.

Мне ответили дружным ржанием.

— А я не тебя спрашивал, подстилка архидемонская!

Все, это было последней каплей! Наглая ведьмочка внутри озверела окончательно. Прежде чем осознала, что делаю, я ринулась к столику Дайреновской компании, схватила миску с дымящейся кашей и выплеснула содержимое прямо в лицо оборотню. Ковен Фирг взвыл:

— Горячо же, идиотка!

— А ты охладись! — выплюнула я и вылила ему на голову апельсиновый сок. Пару секунд полюбовалась композицией: оранжевое на белом, и гордо удалилась. Оборотень зарычал и вскочил, явно собираясь меня в порошок стереть. Его неожиданно остановил ржущий Дайрен.

— Да успокойся, Ков! Расслабься!

Недовольный оборотень неохотно сел. Я же, немного удивленная тем, что Дайрен вступился за меня, двинулась к нашему столику. Олета сидела неподвижно, не поднимая глаз от стола.

— Что тебе взять? — спросила я, с тревогой вглядываясь в ее лицо.

— Ничего. Нет аппетита, — еле слышно сказала она.

— Ну уж нет, — прошипела я и выдохнула ей на ухо: — Не доставляй ему радости видеть, что ты чувствуешь себя униженной! Делай вид, что все в порядке. И что ничего особенно не произошло.

Не думала, что подействует, но видно, сумела подобрать именно те, нужные слова. Олета подняла глаза и выпрямила спину. Потом криво улыбнулась и кивнула.

— Ты права.

И она окинула взглядом столовую, смело встречая издевательские ухмылки и улыбаясь в ответ. Некоторое время еще слышались смешки, но при виде нулевой реакции всем это быстро надоело. И все же завтрак мы поглощали без малейшего аппетита. Корен тихо шепнул:

— Хочешь, я ему после занятий морду набью?

— Я сама набью, — пообещала Олета. — Как‑нибудь при случае.

— Дайрен — полное дерьмо, — резюмировал ведьмак. — Ира ведь тебя предупреждала.

— Не трави ей душу, Корен, — вмешалась я. — Прошлого не воротишь.

Олета молчала, упорно делая вид, что ей все до лампочки. Хотя я видела по глазам, что это далеко не так. На Дайрена же она ни разу не взглянула, будто разом вычеркнула из своей жизни. Я надеялась, что это и правда так, и когда‑нибудь она сумеет излечить рану в сердце, нанесенную жестоким ублюдком.

Две первые лекции прошли, как во сне. Я почти не вникала в смысл того, что говорили преподаватели. То и дело смотрела на непривычно молчаливую Олету, будто утратившую что‑то важное, что делало ее самой собой. Корен тоже тревожился и напрасно пытался вывести ее из этого состояния. Писал веселые записки, отвлекая от грустных мыслей. Она фальшиво улыбалась, лишь бы его не обидеть, но видно было, что на самом деле ей далеко не весело.

Едва прозвенел звонок на перемену, я ощутила, как слегка вибрирует пояс. С удивлением коснулась рукой и отдала мысленный приказ. Вскоре с недоумением смотрела на кристалл, в котором лежал бротер.

— Личный бротер? — с уважением присвистнул Корен. — Это со службы?

Встревоженная, я передернула плечами, поспешно извлекла прибор и прикрепила к виску. Друзья, не желая мешать, удалились из аудитории вслед за остальными. Я же неуверенно нажала на прибор, принимая вызов. Тут же по телу пробежали теплые искорки от звука бархатного голоса Астарта:

— Привет, родная.