Найм - [16]

— Дядя, ку-ку. Вылезай — ты мне ещё направление к кузнецам не показал. Куда-куда? А это где? Где-где? А у вас там что — кузнецы живут? Вообще-то, там не молотом кузнечным махать надо, а другим инструментом — от бога данным. Но если у вас не выросло…

Вылез. Собеседник-путеводитель. Вполне по классике:

«Из канавы вылезло что-то непонятное.

То ли змей зелёный, а то ли крокодил».

Хорошие лопухи в здешних придорожных канавах растут. Большие и зелёные. Сочные. На выходном темно-коричневом армяке смотрятся очень даже… камуфляжно.

«И красит вас трава, трава у дома,

Зелёная, как три рубля, трава».

Ё! А куда же тут убегать? Блин, да он же меня в тупик загнал! Ручки растопырил, согнулся, рычит. Сейчас он меня ка-ак… Никак. Тут между заборами проход есть. Я проскочил. И он, гадина, пролез. Ну, тогда извини, «бычий гейзер», дожидаться тебя не буду.

Я рванул вперёд, по этому узкому проходу между заборами, заросшему лопухами и крапивой. Дядя рванул за мной. «Рванул» — буквально. Проход был узок, он цеплялся за заборы выступающими частями тела. Дядина одёжка — трещала и рвалась. А что он сделал с повстречавшимся кустом репейника… Затоптал насмерть.

Через полсотни шагов проход закончился, и я оказался на самом краю обрыва. Дальше был небольшой, но довольно глубокий овраг. На дне которого четверо подростков били пятого. Мда… Как интересно здесь живут люди! Сегодня — «День физкультурника»? И, одновременно — стоматолога. Как они его по лицу… Пыхтение и ругательства за моей спиной заставили переключиться на более животрепещущее: поймает — убьёт.

«Где среди пампасов бегают бизоны.

Где над баобабами — закаты словно кровь.

Пёр мужик угрюмый, с мордою для зоны.

Пёр мужик, похожий на морковь».

«На морковь» — это не из-за формы. Зелёненький кудрявенький хвостик у него из задницы не торчит. Это цвет у него такой. На морде лица. А так-то он вполне нормально выглядит: такой тёмно-коричневый с зелёными вкраплениями. «Понос после запора» — сходная цветовая палитра.

«Прощай, во всех оврагах тропка вниз

Уводит в дальние края.

Прощай, мы расстаёмся под твой визг

Под синим небом бела дня.

Прощай, и ничего не обещай,

И ничего не говори…».

Особенно в столь неразборчивой ненормативной лексике. Хорошо летит. Как вражеский бронепоезд. А ведь я предупреждал — у меня и прошлая жизнь была. В которой я, правда, поезда под откос не пускал, но в оврагах — вырос. Мы там землянки рыли, картошку с огородов воровали и в костре пекли. Потом нашли ящик с боеприпасами. Термитки. И — тоже туда же, к картошке. Мда… Шумно было.

А между этими приключениями мы дрались. Двор на двор. Или — шобла на шоблу. Или — кодла на кодлу. До уровня шайки или банды — не доросли, не успели. А вот рукопашный бой на краю оврага «за сараями» — у меня отработан с детства. Есть там кое-какие простенькие тактические хитрости. Ну, чисто детские наблюдения. За полётом противника по косогору.

Задние заборы этих подворий, между которыми оказался спасительный для меня проход, выходят на край оврага. Но не висят над ним. Есть немножко узенького ровного пространства между обрывом и забором. А тропинка между заборами… она же утоптана, поэтому на ней травка не растёт, поэтому по ней водичка течёт. Поэтому она ниже своих краёв, на которых стоят заборы. Ну, я на этот край заскочил и к забору спиной прижался. А когда дядя добежал-выскочил — он оказался ниже меня. Упереться спиной в забор и дать пинка… В холку. «Стоячее бревно на корабле называется — мачта». Если к верхнему концу «стоячего бревна», не укреплённого растяжками, приложить горизонтальное усилие, то оно так и пойдёт. Верхним концом вперёд. Прямо вниз по тропиночке.

«И на тропинке, и на тропиночке

Не повстречаемся мы больше никогда».

Глава 136

Нет, какой кайф! Не от этого конкретного успешного пинка в дядин загривок, а от глубокого чувства успешности и соразмерности. «Драка за сараями» — моё типовое еженедельное развлечение в течение нескольких лет в моём собственном детстве. И тут пришёл случай применить все эти давно наработанные инстинкты и рефлексы. Класс! Песня! Я вот это знаю, я это умею, я это понимаю. И обнаруживается достаточно точное соответствие моего нынешнего тельца моим тогдашним знаниям и умением. «Маэстро пинка». Гармония, знаете ли.

Как я его чётко… Ля-ля-ля… Коленочку так… как по технике положено — к груди… ля-ля-ля…. а потом пяточкой так выстрелил… у-тю-тю… и точно так попал — чуть ниже воротника, чуть выше лопаток… как всё пра-а-авильно получилось… чистый «тык» — ожидаемый «бздынь». А как он ручками машет… ну, прям, ассириец — у тех тоже быки с крыльями были… «Бычара окрылённый». Во, долетел. Заходит на посадку. Глиссаду держи, «бычий гейзер»! Всё, приземлился. Правильнее — «прибздынился». Посадка мягкая, «на брюхо». «У кого это у нас такой мягонький животик»… А теперь ещё и рваненький-драненький… Ну как же славно удачно пнуть плохого дядю в загривок! А как он быстро бежал! Какой я молодец! Прямо ускоритель какой-то.

Как хорошо-то! Как радостно! Человек на своём месте! Полная гармония. «Долго мучившийся этическими проблемами прогрессор, наконец-то, нашёл своё место в историческом процессе: пинать прохожих в холку на задворках».