Навсегда осталась твоей - [8]

Нет. Не надо к ней прикасаться.

К счастью, ему не удалось сделать глупость, потому что Калиста отошла от него и шагнула ко второму платью. Голубой шелк соскользнул с ее плеч, она без тени смущения вышла из платья. Она раздевалась перед Ксерксом так, словно он был статуей, а не плейбоем.

Ксеркс сжал и разжал кулаки. Она застала его врасплох, когда впервые разделась перед ним, потому что он меньше всего этого ожидал. Сейчас она во второй раз устроила перед ним стриптиз, и это не должно было его удивить. Во‑первых, Калиста наверняка запомнила, как Ксеркс посоветовал ей быть осмотрительнее, но она этого не сделала. А во‑вторых, она красивая женщина.

Он возбудился, когда Калиста наклонилась и взяла золотистое платье. Девушка напоминала ему богиню Артемиду, которой поклонялись его предки.

Ксеркс тоже готов ей поклоняться. Он будет ее самым преданным почитателем. Одарит ее славой и многими другими удовольствиями.

Ксеркс одернул себя и сделал глубокий медленный вдох. Да, ему пора остановиться. Но он не мог не думать о помолвке и о том, как клетка обязанностей сжимается вокруг него. Это напомнило ему о том, о чем не хотелось думать. О боли и предательстве и о капсуле с ядом, которую не проглотил.

Капсула, которая убила бы его.

Капсула, которая в итоге спровоцировала его изгнание, одновременно спасла и осудила его.

Ксеркс не хотел возвращаться, но сделал это ради своего брата. Он посвятил себя долгу и согласился на брак без любви. Не уклонится от своих обязанностей, но разве он не заслужил счастья в обмен на свою жертвенность? Неужели он не имеет права в последний раз ощутить вкус свободы?

Калиста надела золотистое платье и сама застегнула молнию.

Ксеркс отмахнулся от сожаления.

– Подойдите к зеркалу, пожалуйста.

Она послушно подошла к зеркалам, а он подкрался к ней сзади. Калиста смотрела не на себя, а в сторону.

Ксеркс остановился, глядя на ее отражение, и у него перехватило дыхание.

Да, он прав, считая ее богиней. Золотая богиня. Оттенок платья удачно подчеркивает ее прекрасную кожу и янтарный цвет ее ясных глаз.

Все было бы идеально, если бы не мешал черный спортивный бюстгальтер.

– Снова бретели, – сказал Ксеркс. – Они портят силуэт платья.

Калиста мельком взглянула на себя в зеркало и снова уставилась в сторону. Потом немного расстегнула молнию, стянула спортивный бюстгальтер через голову и бросила его на пол.

Ксерксу следовало отвести взгляд – это было бы достойно, но прямо сейчас ему не хотелось вести себя достойно. Его очаровала ее полная грудь и напряженные соски.

Желание было таким сильным, что ему стало больно. Он стоял за спиной Калисты и слышал запах ее тела – свежий и сладкий, как у только что срезанных полевых цветов. Ему хотелось обхватить руками ее красивую грудь, уткнуться лицом в ее волосы и вдохнуть.

Калиста снова посмотрела на него в зеркале.

– Почему вы не разглядываете себя? – спросил он, стараясь избавиться от мучительного напряжения.

– Мне не нужно себя разглядывать. – Она вздернула подбородок, словно принимая вызов Ксеркса. – Я солдат, а не светская дама.

– В светской жизни нет ничего плохого. И нет ничего плохого в том, чтобы надеть красивое платье и насладиться вечеринками.

– Я к этому не стремлюсь, – сказала она.

– Я понимаю. А к чему вы стремитесь?

– Защищать Аксиос.

Ее взгляд изменился, гнев сменился гордостью. Она выглядела как новобранец, горящий желанием отдать жизнь за свою страну. Какой патриотизм! Однажды Ксеркс испытывал такое же чувство, и оно едва не уничтожило его.

– Я понимаю. Значит, вы фанатик.

– Если желание служить своей стране в меру моих возможностей делает меня фанатиком, то да, я фанатик. – Она стояла с прямой спиной. – Лучше быть фанатиком, чем…

– …Эгоистом‑плейбоем, которого однажды выслали из страны за трусость? – подытожил он.

На ее подбородке дрогнула жилка, в глазах вспыхнули медные искорки. Она стала еще больше похожа на богиню Артемиду с натянутым луком в руке.

– Если хватит духу, – сказала она.

Воцарилась гробовая тишина.

Об изгнании Ксеркса никто не говорил. Ни генералы, ни армия, ни население Аксиоса. Ни пресса. Его отец заставил всех замолчать. Хотя слухи все равно ползли. О том, как Ксеркс провалил задание и ушел в самоволку. О том, как он по‑собачьи поджал хвост, пока расстреливали его подданных.

Его никогда не беспокоила правда, потому что он убедил себя, будто ему на все наплевать. Но теперь, глядя в прекрасные глаза этой женщины, он обнаружил, что ему не все равно. И он не понимал почему. Его брат знает правду. И его брат – единственный человек во всем мире, который дорог Ксерксу.

Какая разница, что эта женщина думает о нем? Почему ему так важно ее мнение? Она всего лишь телохранительница, слепо преданная своей стране. Ей надо быть осторожнее и не проявлять эмоций, иначе ею начнут манипулировать.

Внезапно ему стало интересно, какова она в постели.

Да, гораздо лучше думать о сексе, чем о собственном разрушении. Так проще, легче и намного приятнее.

Как она будет выглядеть обнаженной, лежа под ним? Засияют ли ее глаза с той же самоотдачей и гордостью? Будет ли она фанатичной любовницей?

Калиста покраснела, словно прочла его мысли.