Данте Кардинали, один из знаменитейших европейских плейбоев, привык просыпаться в чужих постелях. Он также привык видеть красавиц, стоящих возле этих постелей и влюбленно глядящих на него. Пару раз он даже просыпался прикованным за запястья и щиколотки к кровати. Сейчас был именно такой случай.
Однако в данный момент на него был нацелен пистолет, и в этом и состояло новшество.
Данте всегда было плевать на все и на всех, кроме самого себя. И своей жизни. И сейчас ему очень не понравилось то, с какой уверенностью красавица, стоявшая у кровати, держит этот самый пистолет.
Это была та самая женщина из ВИП‑зоны его любимого клуба в Монте‑Карло. Он провел с ней некоторое время… в беседе… потому что у него не было настроения обольщать ее. Такое случалось с ним довольно часто, и это могло бы насторожить его, если бы он задумался об этом. Но он не задумывался. Потому что редко вообще о чем‑то задумывался.
В общем, Данте не помнил, как долго они беседовали. Не вспомнил он, и когда беседа закончилась. По сути, он плохо помнил, что происходило в тот вечер, а если учесть нынешнюю ситуацию, выходило, что в какой‑то момент он просто выключился.
Зато он отлично помнил пронзительный взгляд голубых глаз этой красавицы. И сейчас этот взгляд был направлен на него. Создавалось впечатление, что красавица прикидывает, пристрелить его или нет.
Но раз он все еще прикован к кровати и жив, подумал Данте, значит, у нее есть определенные сомнения. А раз есть сомнения, можно попытаться отговорить ее от этой затеи. Ведь он способен убедить кого угодно в чем угодно, если, конечно, пошевелит мозгами.
– Дорогая, – заспанным голосом произнес Данте, ощущая сухость во рту и странную затуманенность сознания, – тебе не кажется, что пистолет – это перебор? Если хочешь переспать со мной, просто разденься и ложись рядом. Надобности приковывать меня к кровати не было. – В голове стало проясняться. – И кстати, подсыпать какую‑то дрянь в выпивку тоже не надо было.
Бесстрастный взгляд женщины – она говорила ему, как ее зовут, но он не помнил, – не дрогнул.
– Я не желаю спать с тобой, Данте Кардинали, – сказала она таким ледяным тоном, что Данте показалось, будто его разгоряченное тело окатили холодной водой. – А вот пристрелить тебя мне очень бы хотелось.
Итак, она намерена убить его и настроена чрезвычайно серьезно.
Конечно, Данте был встревожен пистолетом, нацеленным на него, и целеустремленностью, отражавшейся в прекрасных глазах красавицы. Однако, как ни странно, в нем превалировал не страх, а совсем другая эмоция. И это было радостное возбуждение.
Он уже давно не чувствовал ничего сродни радостному возбуждению.
Он уже давно не чувствовал ничего.
Он смотрел на нее, ощущая легкое напряжение в мышцах и учащенное сердцебиение.
– Похоже, это крайность.
– Это и есть крайность. Наказание соответствует преступлению.
Красавица продолжает целиться в него, однако на спусковой крючок не нажимает. Интересно. И почему она медлит?
Заинтригованный, Данте оглядел ее с ног до головы.
Маленькая, изящная и хрупкая, как фарфоровая кукла. Волосы цвета только что отчеканенной золотой монеты водопадом ниспадают на плечи. Черты ее лица были прекрасны: решительный подбородок, точеные скулы, идеальной формы рот.
Коктейльное платье такого же серебристо‑голубого цвета, как ее глаза, подчеркивало стройность ее фигуры, ткань струилась по ее идеальному телу, обрисовывая красивую грудь и плавную линию бедер.
Просто статуэтка, а не женщина. Как раз в его вкусе.
Если не считать нацеленного на него пистолета, естественно.
– Какое преступление? – с нескрываемым интересом спросил Данте. – Ты, случайно, не сицилийка? Это кровная месть? – Вопрос был рассчитан на то, чтобы втянуть красавицу в разговор, хотя он отлично знал, что она не сицилийка: ее говор – он был ему хорошо знаком – выдавал в ней уроженку совсем другой страны.
Того самого островного государства, откуда много‑много лет назад он был выслан вместе с остальными членами королевской семьи.
Того самого, где он когда‑то был принцем.
Государства Монте‑Санта‑Мария.
– Нет. – Ее голос звучал ровно. – Но ведь ты и так это знаешь, правда?
Данте устремил на нее внимательный взгляд. Он умел разбираться в людях – во многом благодаря этому и процветала инвестиционная компания, которой он владел вместе с братом и которая оценивалась в несколько миллиардов долларов, – и за бесстрастной маской на лице красавицы разглядел проблески то ли сомнения, то ли неуверенности, точно определить он не смог.
Интересно, снова подумал он. Выглядит она убежденной и властной, а вот на спусковой крючок не нажимает. И раз до сих пор не нажала, значит, едва ли нажмет.
Данте доводилось иметь дело с убийцами, и он видел, что эта женщина не из таких.
– Да, – ответил он, тайком проверяя крепость наручников на ногах и руках. Выяснилось, что прикован он надежно. – Мне повезло: люблю умных женщин.
Она на шаг приблизилась к кровати, продолжая целиться ему в голову.
– Терпеть не могу тупых мужиков.
Пьянящий, очень сексуальный аромат, донесшийся до Данте, пробудил в его памяти обрывки воспоминаний.
