Навсегда - [3]

К сверканью смеха, рюмок и речей

Совсем не проявляя интереса.

Вдруг дальний голос:

                         «…Из-за леса, леса

                         Копия мечей,

                         Едут сотни казаков-усачей…»

Вот громче, громче: «Жги, говори!..»

Одна секунда, две, а может, три,—

Глаза раскрыты. Полон оживленья.

Весь превратился в слух от изумленья.

И вот я слышу: «Случай не велик,

Ну, пели громко, так при чем инстинкт?..»

Нет, граждане, мне больше всех ученых

Сказал вот этот самый казачонок,

В котором искра тайная горит,

С младенчества кровь предков говорит.

Пусть мотороллер — весть о новых днях,

И пусть велосипеды на плетнях.

Но по-казачьи жаждет он коня,

Не погремушкой — стременем звеня.

Чуть-чуть подрос — сидит в седле упруго.

А дед-казак ведет коня по кругу.

БЫВШЕМУ СЕЛЬСКОМУ ЖИТЕЛЮ

Я в июльский, но столь снисходительный зной

На твоей побывал на земле на родной.

Убежал от дорог, от забот, от разлук

Я на час, чтоб забыться, к реке Бузулук.

Над безвестной почти, над тишайшей рекой

Вдруг живительный ощутил я покой.

Сонный зной, разомлевшие морды телят

Позабыть мне удачи и беды велят.

Так река беззаветно, блаженно тиха:

Шевельнулся не сом, плавники у стиха.

Нет, совсем не проста ты, дремотная тишь,

Исцеляешь и силу взрывную таишь.

Эх, сорваться сюда бы со всех якорей.

Убежать бы сюда от курортных морей.

Ну и что б изменилось? Я только здесь гость.

Не зажать эти краски рассветные в горсть.

Не забудь милый край, сам себе не солги,

Береги эту кровную связь, береги.

В ШКОЛЕ

Листал страницу за страницей,

Сердился, даже дрожь в руках.

Корил свою он ученицу:

— Ты что витаешь в облаках?

Я задал тему: наш поселок.

Чтоб все, как в жизни, без прикрас.

Без выдумок: тут — парк, тут — школа.

Правдоподобно, в самый раз.

Лишь тройка за твою работу!..

О райконторе заготскот

Ты пишешь, будто бы в ворота

В кольчуге въехал Дон-Кихот.

Без колебаний и сомнений

Долину называешь Дол.

Как будто бы Сергей Есенин

С холма, не торопясь, сошел.

«Как будто» — и ни капли правды.

Одна сумятица в уме.

Вот снова: будто космонавты

Вдруг появились на холме.

Пригорок — холм, забор — ограда…

Ты на поселок посмотри,

На землю опуститься надо.

…Ну, а пока поставим три.

…А восьмиклассница Марина

Сказала дерзко: — Ну и пусть!..

И совесть не заговорила.

И не закралась в сердце грусть.

Держись, Марина Иванова!

Та «тройка» — вещь! Не пропадешь!

«Как будто» — вечная обнова,

«Как будто» — и чего-то ждешь…

Ждешь чуда. А вдали поселок.

Огни. Предчувствием живешь.

И жизни вечным новоселом

Идешь. Идешь. Идешь. Идешь…

«Я объяснить волнения не мог….»

Я объяснить волнения не мог,

Когда встречал скрещения дорог.

Казалось мне возможным и законным,

Чтоб по одной вдруг проскакал Буденный,

А по другим со всех концов земли

Герои сказок Пушкина пришли.

Я верил: командармы, военкомы

И витязи между собой знакомы.

«Помнишь, мы твое начальство обманули…»

«Хочу на Волгу…»

Из письма М. Луконина

«Волга-Родина…»

Из стихов М. Луконина

Помнишь, мы твое начальство обманули,

Тихо с «якоря» московского снялись,

Помнишь, в Астрахань мы тайно катанули,

В милый город, где когда-то родились.

Обошел ты все там с Борею Шаховским.

Все искал, искал и не устал.

Над безвестною могилою отцовской

Ты в мечтах своих всю жизнь простоял.

Волга, Волга — в каждом отзыве и зове

Голос крови — неотступный предков зов.

Прокатились мы по волжскому низовью,

Надышались, жизнь начали с азов.

Новой силой налились и осмелели,

Освежил, омолодил родной причал.

А позднее на твоем я юбилее

Озорной тебя наградой увенчал.

Рад ты шутке был всегда, как озарению.

Увенчал я в честь того, что ты так добр,

Астраханское твое происхождение

Ожерельем из пятидесяти вобл.

Был ты весел, счастлив в хохоте и в шуме.

Радость свойственна творцу и удальцу.

И на новеньком с иголочки костюме

Были воблы те волжанину к лицу.

Астраханцу запах рыбы был в привычку.

И не зря навеки юмор ты обрел,

Подмигнул и удалым «Сарынь на кичку!»

Атаманский свой восславил ореол.

КИЛИНЧИ

Ты приехал на родину,

              был ты по-детски счастливый,

Астраханская степь, камыши,

              над водою склоненные ивы…

У родного истока

              как себя ощутить по-иному?..

«Килече» на татарском —

              возвращенный, вернувшийся к дому.

Был таким ты живым в Килинчи

              той порою недавней…

А теперь вот вернулся навек:

              здесь твой профиль я вижу на камне!..

Старикам-аксакалам

              надо было обдумать тебя,

                                  и к тебе присмотреться.

— Это наш человек!

              У него настоящее сердце!

Он хранит память предков.

              Что в жизни достойней и чище?

Он отца почитает,

               могилу отцовскую ищет.

Аксакалов признание…

               Разве то не награда?

Я приехал. Я понял:

              что бо́льшего просто не надо.

Я приехал. Я вижу:

               вокруг все Лукониным дышит.

Я — не верящий в бога, но верю:

               Луконин все видит. Все слышит.

Я приехал. Я вижу бессмертье твое.

               Я счастливый.

Астраханская степь. Килинчи.

               Поминают, склоняются ивы.

«Россия… Летний, лиственный наряд…»

Россия… Летний, лиственный наряд.

Полдневные аллеи, перелески —

Как много они сердцу говорят

Во Льгове, или в Спасске, или в Мценске.