Наваждение - [88]

Да, мне было горько, и это была горечь поражения. Временного поражения. Все еще можно поправить, Франческа….

Да, решил он, пожалуй, в этом все дело. Они с Франческой потерпели поражение на личном фронте, и самым обидным было то, что это поражение они нанесли себе сами. Кэрол и Пьер просто захотели чего-то другого, и в конце концов каждый из них добился своего. Кэрол получила Саймона, а Пьер — Мари-Лиз, однако теперь Чарли понимал, что все эти испытания еще не повод хоронить себя заживо и вечно скорбеть по своей загубленной жизни. И вот теперь, кажется, все изменилось. Они с Франческой больше не желали мириться с поражением; каждый из них хотел найти в жизни свою дорогу. И пойти по ней дальше.

Как Сара… В конце концов Сара сумела добиться своего, хотя было время, когда она желала только одного — смерти. Она смогла бросить ненавистного мужа и отправиться за тридевять земель, чтобы обрести свое счастье с Франсуа. Сара была победительницей, и им обоим следовало брать с нее пример.

Когда Чарли высказал все это Франческе, она торжественно кивнула в знак согласия, но ничего не сказала.

В молчании они доехали до самого Шелбурна, и Чарли, остановив машину у ее дома, помог Франческе внести в дом сумки.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил он, стоя на пороге ее дома, и Франческа посмотрела ему прямо в глаза. Уголки ее губ чуть дрогнули, словно она собиралась улыбнуться, но взгляд остался серьезным и задумчивым.

— Может быть, поужинаем завтра все втроем? — предложил Чарли, не желая слишком наседать.

— Завтра Моник идет на день рождения к подруге, — тихо ответила Франческа. — Она останется там ночевать.

— Тогда, может быть, поужинаем у меня? Я все приготовлю, — сказал Чарли, и Франческа чуть заметно вздрогнула. Это предложение было довольно рискованным для обоих, но она утешилась тем, что Сара — пусть и не во плоти — будет незримо присутствовать при их свидании и оберегать их от необдуманных слов и поступков.

Получив согласие Франчески, Чарли настолько приободрился, что рискнул поцеловать ее в щеку. Он видел, что она стала совсем другой и что нынешняя Франческа совсем не та женщина, которую он впервые увидел за библиотечной стойкой.

Тогда она была насторожена и готова то ли к немедленному бегству, то ли к самому решительному отпору, но сейчас боль отпустила ее, хотя, конечно, не ушла из нее совсем. Впрочем, Чарли хорошо понимал Франческу — он и сам только недавно избавился от горечи и гнева.

— Я заеду за тобой в семь, — пообещал он и, не дав Франческе возможности передумать, быстро спустился с крыльца к машине.

Вернувшись в шале, Чарли долго не мог успокоиться и все шагал по комнате от окна к двери и обратно. В конце концов он устроился поудобнее в кресле и взял в руки дневник, надеясь, что чтение отвлечет его от мыслей о завтрашнем дне.

Он покинул Сару и Франсуа в тот самый момент, когда они переселились в новый дом. Они прожили в нем мирно и спокойно до самой весны, и еще долго после этого Франсуа оставался дома, хотя Сара время от времени продолжала делать в дневнике записи, имевшие непосредственное отношение к военной обстановке в Огайо. Война между шауни и Майами, с одной стороны, и белыми поселенцами — с другой, продолжалась, но Франсуа больше не ездил на театр военных действий.

В действующей армии сражались более молодые его соотечественники, и Чарли искренне радовался этому вместе с Сарой.

Летом 1793 года — через год после рождения Франсуаз — Сара родила еще одну девочку. Эти роды тоже произошли очень быстро, и Сара почти не страдала, но Чарли потрясло другое. Оказывается, маленькая Мари-Андж — Сара нарекла дочь этим именем потому, что она была очень похожа на маленького ангелочка, — родилась в той самой комнате, в которой он теперь спал.

Читая дальше, Чарли обнаружил в дневнике Сары подробный перечень всех изменений и усовершенствований, которые вносил Франсуа, стремясь сделать шале как можно более удобным и уютным. Чарли даже решил записать на отдельном листе перечень всех этих усовершенствований, чтобы потом отыскать каждый карниз, плинтус или наличник, о котором она упоминала.

Сара писала также, что осенью того же года, когда родилась Мари-Андж, умер старый полковник Стокбридж, и па его место был назначен новый начальник гарнизона, приходившийся дальним родственником генералу Уэйну — новому командующему армией в Огайо. Это был честолюбивый молодой офицер, который сразу же начал заниматься подготовкой вверенных ему войск к ведению войны с подвижными отрядами Маленькой Черепахи, однако, по сведениям Сары, на положении дел в Огайо это никак не сказалось. Впрочем, ее это не очень-то волновало; все свое время и силы Сара отдавала семье — об этом можно было судить по тому, что записи в дневнике становились все более скупыми и лаконичными. Должно быть, она была слишком занята, или же — Чарли подозревал, что дело именно в этом, — ей было гораздо приятнее делиться своим счастьем с близкими, чем доверять его бумаге и чернилам.

Но на страницах, относящихся к осени 1783 года, Сара снова с тревогой упоминала о том, что великий сахем ирокезов Большое Дерево, с которым Франсуа когда-то был дружен, предпринял новую попытку начать мирные переговоры с шауни, но получил решительный отпор.