Наука и жизнь, 2000 № 05 - [86]

— Так и есть. Это вы.

— Можно подумать, ты совсем не рад нас видеть, — с укором произнес Митя.

— Нельзя! Так думать нельзя ни в коем случае! Я всегда говорил, что, если слишком много думать, от этого получается сплошная путаница, — возразил Авося.

И тут Митя заметил очень странную вещь, которая его совсем не обрадовала: он не мог открыть второй глаз.

— Ой! — крикнул Митя. — Ой-ой-ой! У меня глаз не открывается.

— Ты ведь сам хотел видеть меня «хоть одним глазком», — напомнил Авося.

— Ну я же не так хотел, а совсем по-другому.

— Тогда и желать надо было по-другому.

— Я хочу смотреть в оба, — поспешно исправился Митя.

Его желание незамедлительно исполнилось.

— Ну теперь, когда вы наконец-то изволили явиться, можно отправляться в путь, — скомандовал Авося.

— Мы пробовали, но из этого ничего не получается. У этой дороги ужасный характер. Она то и дело убегает назад, и сколько не идешь, все равно остаешься на месте.

— Никто и не говорил, что пройти по дороге желаний легко, — заметил Авося. — Она начинает действовать только после того, как произнесешь первое желание.

— А потом?

— Потом доставляет куда хочешь.

На словах все звучало так заманчиво, что лучше не бывает.

— Вот это да! — обрадовался Митя. — Значит, тут можно пожелать что угодно?

— Конечно.

— Даже игрушечную железную дорогу с настоящими паровозиками и станциями? — засомневался Митя.

— Этого я тебе точно не скажу, — пожал плечами Авося. — Но я знаю, что дорожка выполняет только стоящие желания.

— Но железная дорога очень даже стоящая, — заверил Митя. — Она такая стоящая, что мне ее все равно никогда не купят, и просить бесполезно.

Беседуя, друзья потопали по леденцовой дорожке. На этот раз она чинно лежала под ногами, позволяя себе разве что изредка петлять, чтобы не было скучно. Скоро дорожка нырнула в березовую рощу. Деревья стояли группками и тихонько шелестели, обсуждая прохожих на своем лиственном языке. «Интересно, — подумал Митя, — березы, дубы и клены говорят на одном языке или у каждого из них свой. Если так, то для берез кленовый язык должен быть иностранным?»

Он не успел довести эти научные размышления до конца, потому что его внимание привлек шум в кустах. Митя остановился, с любопытством раздвинул ветки и застыл в изумлении. Тропинка сворачивала на поляну, по которой тянулись крошечные рельсы. Они поблескивали на солнце, и от этого казалось, будто кулижка заткана серебристой паутиной.

— Железная дорога! — изумился Митя.

Мефодия появление новой игрушки вовсе не обрадовало. Хоть он и чувствовал себя настоящим, в нем заговорила ревность. И не без основания. Он знал, что Митя давно мечтал о железной дороге.

— Подумаешь, дорога. Это вовсе не интересно, — поморщился львенок.

Но Митя не разделял его мнения.

— Я обязательно должен на нее посмотреть, — загорелся он.

— Конечно, это ведь твоя дорога. Можешь вообще забрать ее с собой, — сказал Авося так, как будто получить железную дорогу было самым обычным делом.

Львенок, насупившись, отошел в сторону. А Митя был так рад подарку, что даже не заметил этого.

Авося пошел, было, за ним, но, увидев, что Мефодий понурил голову, вернулся и бодро сказал:

— Что будем делать, пока Митя занят со своей дорогой?

— А разве ты не пойдешь смотреть на эту груду железа? — мрачно спросил Мефодий.

— Вот еще! Чего я там не видел. Лучше я останусь с тобой.

— Спасибо. Ты настоящий друг, не то, что некоторые, которым ни до кого нет дела, — вздохнул Мефодий.

Такую большую железную дорогу Митя видел лишь один раз в жизни, когда они с папой ходили на выставку. Но здешняя дорога выглядела даже интереснее. Вдоль нее располагались пластмассовые деревья, стояли елочки высотой с ладонь. Здания и вокзалы были выстроены из крошечных кирпичиков, а крыши покрыты красной черепицей размером не больше рыбьих чешуек. Через ручей (который рядом с игрушечной дорогой казался полноводной рекой) перекинулся мост. Митя присел на корточки, чтобы все получше рассмотреть.

Неожиданно раздался пронзительный свисток. Митя обернулся и увидел, что прямо на него, отчаянно сигналя, по рельсам мчится состав. К счастью, машинист успел вовремя затормозить, и паровоз, отдуваясь, как после быстрого бега, остановился.

Из кабины тотчас выскочил машинист, а из вагонов высыпали пассажиры. Все шумели, галдели и кричали. Публика собралась довольно странная. Машинистом оказался красивый жук по имени Бронзовка. В фуражке с медной бляхой он выглядел весьма внушительно. Его форма отливала на солнце то синим, то зеленым перламутром. Пассажиры представляли собой очень пеструю толпу. Кого тут только не было: бабочки, жуки, тараканы и букашки. Разряженные в пух и прах, они тащили в лапках кто сумку, кто саквояж, а кто и рюкзак. Митя застыл на месте, чтобы ненароком никого не раздавить.

— Интересно, откуда тут взялась эта гора? — озадаченно почесал затылок машинист

— Понятия не имею. Когда мы здесь проезжали в прошлый раз, ничего такого не наблюдалось, — сказал его помощник Таракан и, сдвинув кепку на затылок, задрал голову, чтобы получше разглядеть неожиданное препятствие.

— Безобразие! Я буду жаловаться! Если у нас просто так, за здорово живешь, станут возникать горы, то ни о каком порядке не может быть и речи, — возмутился солидный жук по фамилии Майский.