Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [36]
«Существует хорошо всем известный мир Эшера с его особым, необычным пространством, – значилось в пояснительной записке, сопровождавшей проект. – Предлагаемая работа – метафора пространства XXI века. Оно, как легко видеть, отличается от пространства, созданного воображением художника». Какое из них «правильное», а какое «искаженное» – этого Зосимов не говорил, но его изобразительная метафора наталкивала на мысль, что в грядущем тысячелетии мир станет более естественным, более близким нашему привычному человеческому способу воспринимать окружающую действительность, в том числе ее пространственные свойства.
Нам, научным журналистам, следует извлечь отсюда урок. Надо стремиться к тому, чтобы любая наша работа явилась сюрпризом для читателей, слушателей или зрителей, содержала в себе элемент неожиданности. Нам нужно растить свою аудиторию и расти вместе с нею до тех пор, пока возможности жанра не положат конец этому процессу. Во всяком случае, всегда помнить ключевые слова – «удивление», «сюрприз». Но прежде всего никогда не забывать, что читатели, слушатели и зрители в первую очередь хотят прочесть, услышать, увидеть и понять ощущения и реакции журналиста. Мы обязаны заразить их своей увлеченностью темой, показать, как мы сами были удивлены новым открытием, теорией, гипотезой, экспериментом или идеей, сделать их сопричастными нашим собственным переживаниям. И никогда не упускать даже самой маленькой возможности внести музыкальную тему или фрагмент пластики, хореографии в свои работы на радио, телевидении или в кино – это не менее важно, чем использование зрительных образов в научно-популярных писаниях.
Рассуждения о музыке речи спровоцировали разговор о том, почему – с эволюционной точки зрения – мы, люди, так неравнодушны к проявлениям красоты и порядка. Этой теме можно было бы посвятить отдельное исследование, но здесь я ограничусь пушкинским: «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия». Впрочем, и музыка, в отличие от любви, не первоначальна в нашей жизни. Она родилась, вероятно, из смеха и слез. Это еще одна тема.
В самом деле, как ни важен язык как могучий инструмент журналиста, язык с развитым синтаксисом и богатой грамматикой, задолго до него родились другие средства общения, которые, будучи древними, врожденными, общепонятными для всех людей, имеют особое для нас значение. Сначала были лишь смех и слезы.
«Бельведер». Мауриц Эшер
«Исправленный Бельведер». Александр Зосимов
Человек-на-скамейке с кубоидом в руках – фрагмент «Бельведера»
Известно, что все живые существа в своем индивидуальном развитии, филогенезе, повторяют путь, пройденный в эволюционном развитии, в онтогенезе, тем видом, к которому они принадлежат. Человеческое дитя повторяет в своем индивидуальном развитии в невероятно убыстренном темпе долгий эволюционный путь развития от прачеловека к гомо сапиенсу. На первых шагах своей жизни ребенок имеет лишь одну возможность сказать «мне хорошо, я рад тебе, мне очень нравится, что ты со мной делаешь» – это смех, радостный и заливистый. И мать нарочно щекочет дитя, чтобы еще и еще раз услышать эти забавные и милые звуки. Кстати сказать, не случайно, что щекотание вошло в репертуар любовных игр и ухаживаний всех народов как способ вызвать смех, воспринимаемый обеими сторонами как сигнал «мне хорошо с тобой». Точно так же плач – способ сказать «я так больше не могу, сейчас же перестань, мне так плохо». Плакать над одними и теми же вещами, «лить слезы вдвоем», как сказали бы наши дедушки и бабушки, – это, как и совместный смех, быстро и эффективно сближающий людей фактор. Это два очень важных для человека средства общения, и книги по психиатрии полны разборов больных, которые либо не умеют смеяться и плакать, либо, напротив, не знают, как остановить слезы и дикий хохот. Да и людям с виду вполне нормальным часто не под силу удержать слезы при виде прекрасного ландшафта или даже посредственной кинопродукции.
Вывод: мы, научные журналисты, которым лучше других известен механизм человеческого восприятия и его древние корни, должны использовать эти знания в своей профессиональной работе. Юмор, ирония, сарказм – все, что способно заставить аудиторию хотя бы улыбнуться, а также патетика, соприкосновение с трагическим – могучие инструменты, пренебрегать которыми немудро. Разумеется, важно чувство меры: ни перца, ни сахара не должно быть слишком много ни в каком блюде. Но дать людям возможность смеяться и плакать, хотя бы на миг вернуться к первоосновам самовыражения – это всегда неплохо. Способность плакать считается чисто человеческим свойством, хотя некоторые животные, собаки например, пусть очень редко, но плачут – я сам тому свидетель. Но уж смеяться дано только людям – бипедализм, то есть двуногая походка, прямохождение, дало нам особые преимущества в дыхательной системе, которые не только создали технические предпосылки для возникновения речи, но и сделали нас единственным «смеющимся видом» на земле. И здесь, как и во многих других аспектах человеческой жизни, женщины оказались впереди – они смеются больше, чаще, охотнее, то есть они более люди, чем мы, мужчины. А наша роль – способствовать им в этом. Если вспомнить школьные годы, то обычно признанный в классе шут, способный всех рассмешить, это мальчишка. Да и взрослые клоунессы – большая редкость и в цирке, и в обычной жизни.
