Натюрморт (в сокращении) - [32]

Я и впрямь сжала руку Дрю или сестра выдала желаемое за действительное? И тут Кейси вдруг почувствовала легкое колебание воздуха. Кто-то вошел. Сердце ее забилось быстрее. Кто смотрит на меня?

— Кейси, — позвал ее Уоррен. — Ты не спишь?

Зачем он пришел? Доделать то, что начал? Как? Положив подушку мне на лицо и подержав немного? Или пустив мне в вену пузырек воздуха?

— Не могу заснуть, — сказал Уоррен, подходя к окну. — А ты?

Раньше, когда Уоррена мучила бессонница, он часто будил Кейси. А что теперь, привычка? Зачем ты пришел?

— Как красиво! На небе полно звезд. Луна почти полная. Тебе бы понравилось.

Я любила тебя. Любила всем сердцем. Как ты мог это сделать?

— Так это правда? — спросил он, подходя к кровати. — Ты сжала руку Дрю? — И он взял ее ладонь в свою. — Или это плод пылкого воображения твоей сестры, или это просто мышечный спазм, или ты хотела что-то сказать?

Значит, последние часы мы провели будто вместе: не спали, мучимые одним и тем же вопросом. Даже теперь мы мыслим одинаково.

А может быть, мы никогда не мыслили одинаково и ты только притворялся.

Уоррен сжал пальцы Кейси.

— Скажи мне, Кейси, — вкрадчиво прошептал он. — Ты же знаешь, что ничего не можешь от меня скрыть. Ты думаешь обо мне? О том, как мы были счастливы? — Он присел на кровать и стал машинально поглаживать ее бедро.

Ах, Уоррен. Мы же действительно были счастливы.

— Признаюсь, мне тебя не хватает. Помнишь, как ты прижималась ко мне ночью? Мне не хватает твоих ласк, долгих, сладких. Я был таким хорошим мужем. И, кстати, после этого несчастного случая с тобой я стал еще лучше. Более внимательным, более заботливым. И гораздо более верным.

Что ты говоришь?

— Голову даю на отсечение, ты ни о чем не подозревала. Твоя наивность — половина твоего очарования. Несмотря на дурной пример своих родителей, ты верила в семью и в моногамию. Ты верила в сказки.

Кейси вдруг осознала — и внутренне содрогнулась, — что муж говорит о ней в прошедшем времени.

— Впрочем, в отличие от твоего отца, я был очень осторожен.

Уоррен склонился к ней и захватил ртом ее губы. Кейси хотелось отвернуться, хотелось поднять руку и дать ему пощечину.

Он поднялся, выпустив ее руку, и та упала на матрас, как дохлая рыба.

— Ох, что же делать, что же делать, — бормотал он. — Ты, Кейси, просто загадка, ты знаешь. Что мне с тобой делать?

Ты уже сделал достаточно.

Он вдруг кинулся к ней, грубо схватил за подбородок и поднял ее голову вверх.

— Ты видишь этот свет? Видишь?

Что ты делаешь?

— Не моргаешь, никак не реагируешь, — сказал он с явным облегчением. Кейси по звуку догадалась, что он прячет фонарик в карман халата. — Итак, теперь мы знаем, что ты по-прежнему не видишь. Но это, судя по всему, вопрос времени. А время — это все. Правильно? Правильно? Черт возьми, Кейси, ты здесь?

— Что-то случилось? — открывая дверь, спросила Пэтси.

Кейси почувствовала, как Уоррен вздрогнул.

— Ты давно здесь?

— Секунды две. Мне показалось, что я слышу голоса.

— К сожалению, только мой, — сказал Уоррен со смущенным смешком.

— С Кейси все в порядке?

— С ней все хорошо, это я не мог заснуть, — объяснил Уоррен. — И подумал, что надо пойти посмотреть, как она.

— Приготовить тебе чего-нибудь поесть? Ты ведь не ужинал.

— Не нужно.

— А чаю?

— Нет. Спасибо. Иди спать. Завтра будет тяжелый день. Прости, что разбудил.

— Ничего, я всегда чутко сплю. Ты, к счастью, спас меня от очень неприятного сна.

— Да? И что тебе снилось?

— Обычный кошмар. Человек без лица, с ножом, гонится за мной по темному переулку, я кричу, а он все ближе и ближе… Вот ты и спас меня от него.

— Хм, пригодился.

— Ну давай, что-нибудь простенькое, скажем, чашку горячего шоколада? — настаивала Пэтси. — Это поможет заснуть.

— Не беспокойся.

— Меня это ничуть не затруднит, честное слово.

— Конечно, горячий шоколад — звучит заманчиво… — Голос его вдруг сорвался. — Прости, — сказал он, сдерживая рыдания.

Пэтси бросилась к Уоррену и обняла его.

— Ничего, ничего, — приговаривала она, — тебе надо выплакаться. Поплачь, поплачь.

— Все так ужасно, мне так жаль. Я стараюсь быть сильным для Кейси…

— Невозможно быть сильным двадцать четыре часа в сутки.

— Но не могу. Иногда накатывает такая тоска, такой я никчемный.

— Что ты говоришь. Ты лучший мужчина из всех, кого я знаю.

В комнате стало тихо, и Кейси, не способная видеть, увидела Пэтси в объятиях Уоррена, их губы были нежно прижаты друг к другу.

— Ох, прости, — сказал он, вдруг отпрянув. — Не знаю, что это на меня нашло. Как я мог такое сделать?

— Ничего страшного не случилось, Уоррен. Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я поставил тебя в неловкое положение. Я пойму, если ты захочешь уйти.

— Я не уйду. Я знаю, что ты не в себе, ты переживаешь.

— Это меня не оправдывает. Я не имел права.

Снова молчание. Потом голос Уоррена:

— Ты такая нежная. Кейси так повезло, что ты у нее есть. Нам обоим повезло, — добавил он.

— Так я приготовлю горячий шоколад?

— Лучше я пойду спать, — сказал Уоррен, направляясь к двери. — Что-то я явно не в себе.

— Тогда увидимся утром. Спокойной ночи, Уоррен.

— Спокойной ночи, Пэтси. Мне очень, очень жаль…

Через несколько секунд Кейси услышала, как закрылись двери комнат Уоррена и Пэтси, а еще через секунду она почувствовала свои руки — они были крепко сжаты в кулаки.