Наташа и другие рассказы - [26]

Когда стало очевидно, что ситуация зашла в тупик, мама позвонила дяде. Дядя пришел такой взбудораженный, каким мы его и не видели. В гостиной он сел на диван между мамой и Зиной, папа опустился в кресло, я встал рядом с ним, а Наташа подпирала спиной дверь. Дядя признался — он не понимает, что происходит. Ведь все шло как нельзя лучше. Неувязки всегда бывают, но в целом его ничего не беспокоило. Все началось из-за ссоры, вспыхнувшей между Зиной и Наташей по поводу телефонного счета — другого объяснения у него нет. Пришел очень большой счет за звонки в Россию, почти на шестьсот долларов, Зина сказала, что звонила своей маме. Дядя понимал, что, пока Зина привыкает к новой жизни, ей хочется поговорить с близким человеком. К тому же ее мама осталась в Москве одна и скучает. Конечно, Зина ей звонит, и это в порядке вещей. Если количество звонков ему кажется непомерно большим, так ничего личного тут нет, дело чисто финансового свойства. Если бы такие расходы были ему по карману, он бы только радовался, что Зина говорит с мамой, сколько ей хочется. А так он предложил Зине попробовать говорить по телефону не так долго. Они все обсудили, и Зина отнеслась к его просьбе с пониманием. И тут вдруг Наташа обвинила ее во лжи и потребовала сказать дяде, кому она звонит. Завязалась ссора. Но ничего обо мне и Наташе дядя не слышал. Он уверен, что это неправда, просто какие-то трения между матерью и дочерью. Мы все пока еще только привыкаем к новым обстоятельствам, и не стоит придавать этому большое значение. Через день-другой все успокоятся, и инцидент будет исчерпан.

В эту ночь Зина, Наташа и дядя спали у нас. Наташа — в гостевой комнате, Зина — на кушетке на первом этаже, дядя — рядом с ней на полу. Зина отказалась уйти без Наташи, а Наташа отказалась уйти с Зиной. Меня выслали в подвал. Утром Наташа и впрямь успокоилась и согласилась пойти домой с Зиной и дядей. Так и не позавтракав, они вышли за дверь, не глядя друг на друга и сохраняя дистанцию. Мы смотрели им вслед, и мама сказала, что по гроб жизни будет помнить этот сумасшедший дом. Как бы там ни было, одно она знает точно: мне с Наташей больше не общаться.

На следующий день, прождав несколько часов кряду, я вышел из дома и отправился к Руфусу. Книги, бульбулятор, телевизор — без Наташи ничто не могло заполнить пустоту. Я сидел один в подвале, а она — на одиннадцатом этаже с Зиной, и я не понимал, почему она не пришла. Днем мы по-прежнему могли быть вместе. Мамин запрет вовсе необязательно выполнять с девяти до пяти. Будь я на Наташином месте, я бы не заставил ее ждать. Несмотря на все, что случилось вчера, чего ради нужно что-то менять. Судя по следам Наташиных зубов на руке Зины, рассказала ей все не Наташа. И хотя в Зининых обвинениях было больше правды, чем неправды, они выглядели бредом, вымыслом, по роковой случайности совпавшим с реальностью, и доказать она ничего не могла. Я не понимал, почему должен страдать из-за какой-то помешанной.

Возле дома Руфуса стоял фургон компании по устройству бассейнов, и я пошел на звук голосов, доносившихся из-за дома. Руфус и двое сотрудников компании стояли посреди двора. Они были в джинсах и рубашках-поло с логотипом компании на кармашках. Все трое разговаривали, как старые приятели, и с пивом в руках решали, какого предположительно размера должен быть бассейн. Руфус пригласил меня принять участие в обсуждении. Если они сойдутся в цене, рабочие начнут копать уже завтра.

Прежде я не замечал за Руфусом пристрастия к плаванию; по ночам, когда мы с другими любителями травки перелезали через ограды соседских бассейнов, он редко к нам присоединялся.

— Ты хоть плавать умеешь?

— Берман, в этих штуках никто не плавает. Они для того, чтобы лежать на воде. Заполняешь их надувными предметами и предаешься свободным ассоциациям. Мягкое покачивание стимулирует мозги.

Я наблюдал, как рабочие обмеряют шагами практически весь двор.

— Может, тебе для начала купить гамак, а потом двигаться дальше?

— Представь: я во дворе и мне нужно отлить. А тащиться в дом неохота. Погода — просто чудо. Хочу оставаться на улице, но и пописать надо. Уже ради этого имеет смысл вложиться в бассейн.

— Можешь пописать в кустах.

— Я — владелец пригородного дома, есть такое понятие, как общественный договор. Писать в бассейн можно, а вот выхватить болт и полить зеленые насаждения — некрасиво. От этого собственность может упасть в цене.

Я вернулся на веранду и подождал, пока уедут сотрудники компании. В это утро разносить мне было нечего, прихватить одолженные книги я не удосужился. Пришел так, без всякого благовидного предлога. Проводив специалистов до фургона, Руфус вернулся на веранду.

— А где девочка?

— С мамой.

— Я думал, она ненавидит маму.

— Так и есть.

— Так что ты тут делаешь? Иди, освобождай ее.

— Запрещено.

— Тебе шестнадцать, все запрещено. Мир ждет, что ты не подчинишься.

— Меня обвинили в противоестественной связи.

— Человеческое общество основано на противоестественной связи. Почитай Библию. Начни с Адама и Евы, и если дальше никто не трахается со своей сестрой — значит, книга закончилась.