Настоящий формидабль. Часть 2 - [2]

Мне кажется, наоборот. Если понимаешь — то и не стесняешься. А если все понимаешь и не видишь причин стесняться, но делаешь вид, что стесняешься, потому что «так положено» — значит, врешь. А я не люблю вранья. И мама не любит.

— Ладно. — сказал я. — Наливай ванну! А я пока разденусь.

— Не надо! — быстро возразила мама. — Я сама тебя раздену!..

И мама быстро убежала в ванную, оставив меня в легком недоумении.

Что за чудеса?..

Что это сегодня с ней случилось?..

Столько лет она стремилась предоставить мне как можно больше самостоятельности, и в мелочах, и в чем–то крупном, важном, столько лет она выращивала из меня настоящего мужчину, и вдруг проявляет такую повышенную заботливость!.. Того и гляди, она начнет со мной сюсюкать, чего и вообще никогда себе не позволяла!..

Что за перемена такая?..

Как ее понять?..

..И вдруг откуда–то из другого мира, из прошлого, воображенного мной самим, донеслось чье–то очень проказливое, и, одновременно очень понимающее хихиканье.

Я услышал его очень даже явственно!..

Конечно, это хихикала Мишель. Ей–то все было понятно! И через миг многое стало понятно и мне, только я не стал переводить свое понимание в слова.

Из ванны доносился шум воды.

Я прошел по комнате туда сюда, улыбаясь и вновь прикасаясь к бантам, оглаживая свое платье, и чувствуя себя очень даже хорошо.

В комнату снова вошла мама.

— Ну, пока ванна наполняется, давай–ка я займусь тобой! — сказала она уже почти без смущения. — Садись на стул, я расплету тебе банты!..

Руки мамы были очень нежные. Она очень старалась развязать все узлы так, чтобы даже случайно не дернуть меня за волосы.

И ей это удалось!..

— Так, а теперь вставай, надо снять платье!..

Я послушно встал.

Мама расстегнула молнию сзади на платье — ту самую молнию, с которой мне пришлось повозиться, когда я ее застегивал — затем взяла платье со всеми его нижними юбками обеими руками и потянула его с меня вверх.

— Тянем–потянем… Снимаем… Вот так! — приговаривала мама при этом. — Замечательное ощущение. Я снимаю платье с собственного сына, и мне это очень даже нравится!..

Я остался в одних кружевных трусиках.

А мама, не торопясь, расправила платье и повесила его на плечиках в мой шкаф.

Это было первое платье в моей жизни, которое теперь висело в моем собственном шкафу!.. Висеть там оно имело полное право, потому что это ведь было мое собственное платье.

Обернувшись ко мне, мама с улыбкой меня оглядела.

— Эти трусики очень тебе идут! — заявила она. — Ты в них такой лапочка!.. Между прочим, это был мой первый опыт в изготовлении детского белья. И белья вообще. Ну а тебе–то самому как они?..

— Хорошо. — сказал я. — Немножко необычно, но очень удобно. И еще мне как–то… как–то так приятно понимать, что на мне — все эти кружева и оборки!..

— А мне приятно видеть на тебе все эти кружева и оборки. — сказала мама.

— Потому что я в них похож на девочку?.. — спросил я прямо.

— Отчасти и это. — тоже прямо ответила мама. — Когда у тебя есть только сын, иногда нет–нет, да и помечтаешь о дочери!..

— А когда у тебя есть только дочь?..

— Тогда, соответственно, начинаешь мечтать еще и о сыне!..

— Ну, значит, надо заводить и сына и дочь!..

— Ах, теперь уж вряд ли!.. — вздохнула мама.

— Ну почему–это — вряд ли! — возразил я. — Какие твои годы! Еще успеешь!..

И тут мама вдруг покраснела! Как пишут в книжках, «залилась краской до корней волос».

Я совсем не ожидал такого эффекта. Я же просто пошутил!..

— Завела бы. Не с кем. — как–то скованно сказала мама.

«Как не с кем?..» — хотел было сказать я. — «А твой Борис»?

Но, быстро взглянув маме в лицо, понял, что говорить этого не надо.

Что–то в маме еще не созрело, чтобы она могла спокойно выслушать такое заявление. Что–то в ней еще не было готово к этому.

Мама шмыгнула носом и вернула разговор в прежнее русло:

— Дело не только в том, совсем даже не в том, что в этих трусиках и платье ты очень похож на девочку. Особенно если еще и грим добавить… Нет, главным образом тут дело в том, что и в платье, и в этих трусиках ты выглядишь очень по–детски, вот!.. И мне это приятно так, как я даже сама не ожидала… Ладно, давай ручку!.. Трусики снимем уже в ванной.

Я протянул маме руку, думая над ее словами. Я понимал, конечно, что мама имела в виду. Но мне все еще не хотелось выражать это какими–то словами.

Я впитывал ощущения!..

2

В ванной мама раздела меня полностью, но не стала дожидаться, пока я сам залезу в ванну, а вдруг легко подхватила меня и усадила в воду сама!..

— Мама, я же тяжелый! — воскликнул я.

— Уже легкий! — заявила мама, бережно погружая меня в воду по самое горлышко. — Ну как, не горячо?..

— В самый раз!.. — блаженно сказал я.

Вот эти первые несколько минут в горячей воде — мои самые любимые. Тепло охватывает тебя со всех сторон, и тебе делается так хорошо–хорошо.

— Закрывай глазки, я вымою тебе голову. — сказала мама. И я уже не стал спорить, что, мол, я сам умею мыть голову и все такое. В этот вечер в ванной мне не пришлось прилагать вообще никаких самостоятельных усилий. Мама купала меня точно как маленького, и в самом деле… нет, не сюсюкала… а ворковала со мной.

И мне было приятно, очень приятно.