Настоящий формидабль. Часть 2 - [12]

Почему–то мне страшно захотелось узнать ответ на этот вопрос. Но задать его напрямую, и вот так сразу, во время нашей второй встречи, я не мог. Ответ на него должен был прийти сам собой, он должен был сложиться в единую картинку, как мозаика, а изначальными элементами этой мозаики должны были стать слова, взгляды, мысли, произнесенные вслух и не произнесенные, а еще разные события, улыбки, игры, встречи и расставания…

Нет, пусть будут только встречи, расставаний не нужно.

Впрочем, без расставаний не может быть и встреч…

Вот так я углубился в свои мысли, держа в руках двух кукол в нарядных платьях–моделях, сшитых моей мамой, в то время как Анжела усадила на стульчики тех трех кукол, которые были у нее в руках.

Присев перед игрушечным столиком на корточки, она посмотрела на меня и сказала:

— Ну, что же ты?.. Давай их сюда!..

Я посмотрел Анжеле в глаза. И она спокойно ответила мне взглядом. Она сказала мне этим взглядом что–то такое, что подарило моей… нашей?.. будущей мозаике сразу несколько очень важных элементов.

Больше того, мне стало ясно, что она понимает!..

Она понимает меня. Она понимает все, о чем я думаю, и все, о чем я начинаю мечтать.

Потому что и она думает и мечтает о том же самом.

И, успокоившись, я улыбнулся, подошел ближе и тоже присел на корточки рядом с Анжелой.

Анжела сначала поправила подол моего платья, и только потом взяла у меня из рук кукол.

— Вот мы посадим их сюда, и пусть они сидят, в ожидании праздничного обеда!..

— А чем мы будем их угощать?.. Печеньем? Конфетками?..

— Тортиком!.. Вот.

И Анжела вытащила симпатичный пластмассовый тортик, который даже разделялся на дольки.

Большое блюдце с тортиком она поставила посередине стола, а пять долек из него разложила на маленьких тарелочках перед каждой куклой. Рядом она поставила маленькие чашки с крохотными ложечками.

— Вот! Пусть наслаждаются чаем с тортиком, и ведут светскую беседу.

— О чем они будут говорить?..

— Ну, о чем могут говорить девочки в гостях?.. О своих игрушках, нарядах, домашних животных, родителях, учителях, и еще о глупых противных мальчишках!..

Анжела хитро посмотрела на меня и хихикнула в очередной раз.

— В общем, пусть они пока посидят, а мы займемся кое–чем другим.

Анжела взяла меня за руку и подвела к пуфику.

— Садись. — скомандовала она мне. — Как надо правильно сидеть?.. Вот так, ножки вместе, платьице расправим… Все, сиди, пока я найду что нужно…

— Что?..

— Сейчас узнаешь… Где–то оно у меня тут было… И как раз того самого цвета…

Анжела принялась выдвигать и задвигать ящички в своих шкафчиках.

— Вот, нашла! — обрадованно воскликнула она, показывая мне моток оранжевой ленты. — Точно под цвет твоего платья!..

Вынув ножницы, Анжела отрезала два больших куска ленты и сказала:

— Тебе обязательно нужно заплести банты!.. Ты в таком красивом платьице — и без бантов. Это не–по–ря-а-док!..

И Анжела принялась заплетать мне банты. При этом она приговаривала:

— Так, возьмем расчесочку и причешем маленького… Какие хорошие, какие пышные у нас волосы!.. Еще довольно короткие, правда, но для бантов в самый раз. Так, а теперь сделаем один хвостик, завяжем ленту вокруг… Заплетаем… Ах, как красиво!.. Как хорошо…

До этого банты, и то один–единственный раз, заплетал себе я сам. Мама мне их потом только поправляла. Так что сейчас был первый случай, когда банты заплетал мне кто–то другой.

И как прекрасно получилось, что этим «другим» стала именно Анжела!..

Руки у нее были, конечно, совсем маленькие по сравнению с руками моей мамы, но они были такие же уверенные, и очень, очень чуткие. Я старался сидеть совсем неподвижно, чтобы Анжеле было удобнее, но не чувствовал при этом никакого напряжения. Наоборот, с каждым движением ее рук мне становилось все лучше.

Нега разливалась по всему моему телу!..

Точно так чувствует себя малыш, когда его ласкает мама, или котенок, когда его гладят, а он от души мурлыкает во всю силу своего мурлыкательного аппарата.

И я тоже взял, да и замурлыкал себе под нос:

— Мурр, мурр, мурр, муррррр…

Руки Анжелы, заплетавшие мне уже второй бант, на миг замерли, а потом она вдруг пропела нежным голоском:

— Ах ты мой котеночек! Мой оранжевый маленький пупсик! Мой солнечный зайчик!..

И, закончив завязывать бант, Анжела наклонилась ко мне, взглянула мне в лицо своими сияющими глазами, и вдруг поцеловала меня в обе щеки, раз и еще раз, быстро и нежно…

Мои щеки сразу обдало жаром, но Анжела, как бы ничего не заметив, уже выпрямилась и сказала:

— Пойдем к зеркалу! Ты обязательно должен на себя взглянуть и оценить мой труд!..

Анжела подвела меня к большому зеркалу–трюмо, и я увидел в нем свое отражение. Банты у Анжелы получились великолепные, большие и красивые. Мне самому ни за что не удалось бы их заплести так красиво.

В то же время в своем коротком платье и с этими бантами я вовсе не был похож на маленькую девочку. Я выглядел тем, кем и был — мальчиком в ярком платье, которое мне очень шло, тут я должен сказать честно. И банты с этим платьем очень даже гармонировали.

А еще банты еще сильнее уменьшили мой возраст. Выглядел я сейчас лет на семь. Или даже на пять. И меня это ничуть не смущало. Наоборот, ощущать себя маленьким мне сегодня было чрезвычайно приятно.