Настоящая жизнь - [7]
Мюриэл первой надрезала атлас, приговаривая: кто-то же должен это сделать; однако, если бы ей пришлось начать заново, она, возможно, разрезала бы его в другом месте.
Вскоре они свыклись с ошибками. С ошибками и исправлениями. Каждый день, уже ближе к вечеру, приезжала Мюриэл, и начинался новый этап: кройка, наколка, сметка, шитье, и каждый раз они приступали к работе, сжав зубы и подбадривая друг друга мрачноватыми шутками. По ходу дела пришлось изменить фасон, так как возникли непредвиденные трудности, вызванные особенностями невестиной фигуры: рукав оказался чересчур тесен, тяжелый атлас некрасиво сборился на талии. Во время работы Дорри только путалась под ногами, поэтому ее отряжали подметать обрезки ткани и наматывать шпульки. Всякий раз, садясь за машинку, она от старания высовывала кончик языка. Иногда работы для нее не находилось, и она бродила по дому Миллисент из комнаты в комнату, смотрела из окон на снег и слякоть — затянувшийся конец зимы. Или, как покорная животина, стояла в одном шерстяном белье, которое откровенно пахло ее телом, а они все натягивали и одергивали на ней атлас.
Мюриэл взяла на себя заботы об одежде Дорри. Она знала, что ей понадобится непременно. Не только же подвенечное платье. Нужен и дорожный костюм, и сорочка для брачной ночи, а к ней халат, и еще, разумеется, полный набор нового нижнего белья. Шелковые чулки и лифчик — Дорри наденет его впервые.
Обо всем этом Дорри и понятия не имела.
— Я-то ведь считала, что главное — справить свадебное платье, — говорила она. — Больше ни о чем и думать не думала.
Растаял снег, поднялась вода в ручьях, ондатры, гладкие, юркие, наверняка уже принялись резвиться в холодных струях, поблескивая спинками, одетыми в драгоценный мех. Если даже Дорри и вспоминала про свои капканы, она ни словом о них не обмолвилась. И ходила она в те дни по одному и тому же маршруту: из дома, через поле, к Миллисент.
Набравшись опыта, Мюриэл осмелела и скроила из отличной терракотовой шерсти настоящий дамский костюм, на подкладке. Репетиции своего хора она совсем забросила.
Миллисент стала прикидывать свадебное застолье. Оно должно было состояться в гостинице «Брансуик». Но кого, кроме священника, пригласить? С Дорри были знакомы многие, но знали ее как женщину, которая оставляет на пороге соседских домов освежеванные тушки кроликов, которая шатается по полям и лесам с собакой и ружьем, которая бродит в половодье вдоль рек и ручьев в высоких болотных сапогах. Старых Беков мало кто помнил, хотя Альберта не забыли — его любили все. Над Дорри не потешались, что-то спасало ее от такого удела — то ли всеобщее расположение к Альберту, то ли ее грубоватая прямота и достоинство. Так или иначе, но весть о ее свадьбе вызвала большой интерес, хотя и не слишком сочувственный. О ее замужестве говорили как о событии странном, чуточку скандальном, смахивающем на розыгрыш. Портер сообщил, что в округе заключают пари: явится жених или нет.
В конце концов Миллисент вспомнила какую-то двоюродную родню, приезжавшую на похороны Альберта. Обычные почтенные люди. У Дорри нашлись их адреса, и им послали приглашения. Затем позвали бакалейщиков братьев Нанн, у которых работал Альберт, и их жен. Потом двух приятелей Альберта, с которыми тот играл в шары, и тоже с женами. Может, пригласить владельцев норковой фермы, которым Дорри продавала кротов? И кондитершу, которая будет покрывать глазурью свадебный торт?
Торт предполагалось печь дома, а потом отнести в кондитерскую, и там хозяйка, получившая в каком-то чикагском заведении диплом по отделке тортов, покроет его глазурью. Сверху его должны были украсить белые розы, кружевные фестоны, сердечки, гирлянды, серебряные листики и крошечные серебряные леденцы, на которых можно поломать зубы. Но сначала торт надо было замесить и испечь, и тут-то очень пригодились сильные руки Дорри; они мешали и мешали густую массу, сплошь состоявшую, казалось, из засахаренных фруктов, коринки, изюма; масса эта не рассыпалась только благодаря небольшому количеству сдобренного шафраном теста, вязкого, точно клей. Когда Дорри прижала здоровенную миску к животу и взяла в руку сбивалку, у нее впервые за долгое время вырвался довольный вздох.
Мюриэл решила, что нужна еще девушка, подружка невесты. Или дама, подруга невесты. Сама Мюриэл на эту роль не годится, потому что будет играть на органе «О, безупречная любовь». И Мендельсона.
Значит, остается Миллисент. Никаких «нет» Мюриэл не принимала. Она принесла свое вечернее платье, длинное, небесно-голубое, и, распоров по талии, — до чего же уверенно и смело она теперь чувствовала себя в портняжном искусстве! — предложила сделать кружевную вставку, потемнее оттенком, и такое же кружевное болеро. Платье станет будто новое и сидеть будет как влитое, сказала она.
Примерив его, Миллисент рассмеялась:
— Прямо пугало огородное! — Но на самом деле была довольна. У них с Портером свадьба была — скромнее некуда: просто сходили к священнику домой, а сэкономленные деньги решили потратить на обстановку. — Мне, небось, нужен какой-нибудь… как бишь его? Что-то на голову.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Джулиет двадцать один. Она преподает в школе совсем нетипичный для молодой девушки предмет — латынь. Кажется, она только вступает в жизнь, но уже с каким-то грузом и как-то печально. Что готовит ей судьба? Насколько она сама вольна выбирать свой путь? И каково это — чувствовать, что отличаешься от остальных?Рассказ известной канадской писательницы Элис Манро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. Сдержанность, демократизм, правдивость, понимание тончайших оттенков женской психологии, способность вызывать душевные потрясения – вот главные приметы стиля великой писательницы.
Канадская писательница Элис Манро (р. 1931) практически неизвестна русскоязычному читателю. В 2010 году в рубрике "Переводческий дебют" журнал "Иностранная литература" опубликовал рассказ Элис Манро в переводе журналистки Ольги Адаменко.Влияет ли физический изъян на судьбу человека? Как строятся отношения такого человека с окружающими? Где грань между добротой и ханжеством?Рассказ Элис Манро "Лицо" — это рассказ о людях.
Элис Манро — современная канадская писательница, лауреат Нобелевской премии в области литературы 2013 года. Рассказ «Лес», обманчиво простой по форме и воплощению, — первый и один из немногих ее рассказов, переведенных на русский язык.Существование Роя Фаулера неразрывно связано с землей, ее природным богатством и щедростью. Слывущий в родном городке Логан (Онтарио) чудаком и эксцентриком, он чувствует себя самим собой вдали от людей, наедине с лесной чащобой, которая для него и источник хлеба насущного, и источник неподдельного вдохновения.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.