Настоящая любовь - [66]

Я слежу за его движениями. За тем, как он выбирает поленья, как он укладывает их, как он чиркает спичкой.

– Ты устала? – спрашивает Джесс. – Хочешь лечь спать?

– Нет, – говорю я, покачивая головой. – Я чувствую себя до странности бодрой. А ты?

Он отмахивается.

– Я еще не совсем привык к восточному поясному времени.

– Верно, – говорю я.

Джесс подходит к бару.

– Тогда вина?

– Джин? – спрашиваю я.

– О, круто, – говорит он. – Идет.

Джесс наливает мне бокал джина «Hendrick’s» и второй бокал для себя. Сев, я беру афганский плед, висящий на спинке кушетки.

Джесс ныряет под бар и достает из морозильника поднос со льдом. Чтобы вытряхнуть хотя бы кусочек льда, он вынужден поставить его на стол и дождаться, пока тот подтает.

– Наверное, прошли месяцы, может быть, годы с тех пор, как кто-то делал здесь коктейль, – говорит Джесс. – Лед – отнюдь не высшего сорта.

Я смеюсь.

– Честно говоря, то, что надо.

Он приносит мне бокал и ставит его на пол. Потом идет к камину и ворошит в нем кочергой. Слышится тихий гул. Распрямившись, я беру свой бокал и жестом показываю Джессу, чтобы он взял свой.

– За тебя, – говорю я.

– За нас.

Я улыбаюсь, и мы чокаемся. Я выпиваю залпом четверть бокала. Джесс пытается сделать то же самое и морщится.

– Прости, – говорит он, покачивая головой. – Ведь прошло много времени с тех пор, как я пил спиртное.

– Не волнуйся, – говорю я, допивая оставшийся в бокале джин. – Я помогу тебе наверстать упущенное.

Скоро от камина прогревается вся комната. Под действием алкоголя у нас развязывается язык, и наш временами натянутый разговор все чаще прерывается смехом. Очень скоро оба мы предаемся воспоминаниям о том, каким невкусным был свадебный торт, и о том, что я тогда выпила три бокала джина.

Джесс сидит на одном конце кушетки, закинув ноги на кофейный столик, а я, подогнув под себя ноги, сижу на другом. Я сбросила обувь, свитер валяется на полу.

– Так скажи мне, – говорит он. – Какие новые штампы о пересечении границ появились в твоем паспорте?

Я боюсь разочаровать его.

– Уф, на самом деле никаких после того, как ты исчез.

Джесс явно удивлен.

– Ты даже не побывала на юге Италии? – спрашивает он. Ты же готовилась писать статью об Апулии.

– Знаю, – говорю я. – Только… знаешь, жизнь забросила меня в другие места.

Минуту мы молчим, а потом Джесс придвигается ближе и наклоняется ко мне.

– Прости, что я взялся за ту работу, – говорит он. – Прости, что покинул тебя. О чем я думал? Уехать в день годовщины нашей свадьбы?

– Все нормально, – отвечаю я. Мне хочется добавить: «Прости, что я обручилась с другим мужчиной», но я не могу собраться с силами, чтобы сказать это. Мое извинение только привлечет внимание к самым уязвимым и незащищенным уголкам моей души, например, к воспоминаниям о девочке-подростке на вечеринке у бассейна.

– Знаешь, что значит желать кого-либо изо дня в день, а потом наконец увидеть, что сидишь рядом с этим человеком? – спрашивает он меня.

– В последнее время мне кажется, что это все, что я знаю, – говорю я. – Мне все еще с трудом верится, что все это происходит на самом деле. Что ты – здесь.

– Понимаю, мне тоже, – говорит Джесс. Он берет мою руку, сжимает ее в своей и говорит: – Ты подстриглась.

Я касаюсь рукой своего затылка, провожу пальцами по задней стороне шеи, где заканчивается линия волос. Я делаю так потому, что слишком стыжусь своей очень короткой стрижки. Иногда меня раздражают собственные движения. Мне кажется, что это не совсем я, что я играю роль.

– Да, – говорю я. Мой голос звучит резко. Я пытаюсь говорить мягче. – Несколько лет назад.

– И ты стала блондинкой, – говорит он. – Ведь раньше ты ею не была.

– Я знаю, – говорю я. – Но мне так нравится.

– Я почти не узнал тебя, – говорит он, – в аэропорту.

– Я помню тот момент, когда ты вышел из самолета.

– Ты так изменилась, – говорит Джесс, придвигаясь ближе. – Но ты все равно та, о которой я мечтал все эти годы. И ты сидишь прямо передо мной. – Приложив ладонь к моему лицу, он заглядывает мне в глаза. Джесс наклоняется и прижимает свои губы к моим. Рассудок уступает место сердцу, и я растворяюсь в нем.

Он отстраняется.

– Мне кажется, мы должны спать вместе, – говорит он. Он, не отводя взгляда, смотрит мне в глаза.

Я знаю, что соглашусь, дороги назад нет.

Это навсегда изменит мои отношения с Сэмом.

Но я также знаю, что то, о чем мы говорим, неизбежно. Я буду спать с ним, случится ли это через минуту, или завтра, или через две недели. Это произойдет.

Я хочу понять, что сейчас испытывает Джесс, это желание только подогревают мои воспоминания о его прежних чувствах.

Последствия мне известны. Я знаю, чего мне это будет стоить.

Я все равно это сделаю.

– Я тоже так думаю, – говорю я.

Джесс улыбается, а потом начинает хохотать.

– Тогда какого черта мы здесь делаем? – говорит он. Джесс встает и, как джентльмен, подает мне руку.

Я со смехом беру ее. Но, как только я встаю на ноги, Джесс отрывает меня от пола и подхватывает на руки.

– Когда ты в последний раз делала это на односпальной кровати? – спрашивает он. Джесс шутит, и я понимаю, что лучше не отвечать. Но я начинаю беспокоиться, вряд ли то, что я часто выбираю только ту правду, которая мне выгодна, является добрым знаком.