Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [63]

Утолив голод, они часто играют с профессиональными игроками, которых полно вокруг. Во что они играют, точно сказать не могу, но игровой набор состоит из фишек домино красного и черного цвета. Я пытался их сфотографировать, но они очень стесняются и, когда видят фотоаппарат, тут же пускаются наутек. Они считают, что камера поражает их изнутри. Я беседовал с одним китайцем, который держал на руках ребенка, и хотя малыш не обращал на фотоаппарат никакого внимания, мужчина все уговаривал его не пугаться. Это было очаровательное зрелище. Когда стемнело, то там, то сям стали загораться огоньки, и до меня доносились звуки разговоров и смех людей на улице. Улочки здесь узкие, народу много, повсюду кипит жизнь, что очень напоминает пчелиный улей или муравейник, а люди идут нескончаемым потоком. Затем мне надо было возвращаться на станцию, так как боялся не успеть на поезд, который отправлялся в 10 часов. Вернулся я вовремя, но все же замешкался и пропустил ужин. Правда, я послал слугу в буфет, и он принес мне холодной еды и чай с бисквитами, и мы с начальником транспортной службы и майором Уайтом накрыли себе ужин.

Это очень красивый холмистый край. Поезд зачастую так петляет, что иногда, взобравшись на вершину холма, видишь прямо под собой то место, откуда ты только что приехал. Одно такое место хорошо известно именно благодаря этой своей особенности, и даже называется „Петля“. Лето еще не вступило в свои права, и хотя было уже начало июня, деревья еще не покрылись листвой, и на свету стволы и ветки казались очень тонкими. Выехав из Харбина, мы нигде не останавливались, делали остановки лишь для того, чтобы набрать воды или топлива, пока не доехали до Читы. Туда мы приехали ночью и оставались там до полудня следующего дня. Позавтракав довольно рано, я вышел из вагона, прошел за ограждение и оказался на вершине холма, с которого открывался чудесный вид. Окрестные леса украшали распустившиеся красные рододендроны, которые чудесно смотрелись на зеленом фоне. Я побродил по городу и сделал там несколько покупок. Я очень удачно приобрел цинковый тазик, чтобы пользоваться им в поезде, а также изящный медный подсвечник для моего купе, который мне нужен, когда отключают электричество, и глиняный кувшин, куда мы поставили собранные нами цветы. Я воспользовался возможностью сфотографировать на рынке нескольких бурят, они было начали протестовать, но затем смирились, а китайцы, как обычно, с криком и смехом разбежались. Они к этому относятся так, словно их будут щекотать. Вечером, накануне нашего приезда сюда, у меня был интересный разговор с одним молодым офицером, которого мы подвезли. Он пылкий монархист. У него на груди с левой стороны была приколота романовская лента с маленькой гофрированной Императорской короной. Он отказался сообщить мне значение этой ленты и, что было особенно трогательно, хранил неиссякаемую веру в Царскую Семью.

После Читы поезд проезжал по прекрасной местности, и это объясняет то, почему я решил закончить письмо позже (сейчас я пишу из Омска) — было бы непростительно не любоваться из окна местными красотами. Затем мы достигли озера Байкал и весь следующий день ехали вдоль его берегов. Часто дорога шла прямо над его водами. Восточная часть озера была наиболее живописной, поскольку на воде все еще оставались большие льдины, которые при солнечном свете казались светло-зелеными. Позади виднелись довольно высокие холмы — некоторые порядка 700 метров, а что касается самого озера, то оно расположено на высоте 500 метров над уровнем моря, то есть мы в это время находились довольно высоко. Ветер был также довольно холодным, поэтому деревья словно ежились, а не стояли горделиво, как это было полтора дня назад. А в целом, на всем побережье не так много красивых видов, потому что береговая линия очень прямая, и лишь временами появляются какие-то изгибы. Только тогда можно охватить взглядом всю панораму серо-голубой воды с большими сверкающими светло-зелеными льдинами, песчаный берег с вкраплениями минеральных пород разных цветов и оттенков, от нежно-розового до светло-коричневого. А когда береговая линия изгибается, возвышающиеся горы являют чудесную панораму. Подножия гор поросли зеленой травой и кустарником, но дальше почва становится каменистой, а вершины покрывает снег нежно-жемчужного цвета. Издали очень трудно в точности описать цвета, все эти оттенки желтого и голубого, такие красивые под северным солнцем. К сожалению, я не смог ничего сфотографировать, потому что невозможно сделать хороший снимок с движущегося поезда. А то, что можно увидеть на станциях, ничего примечательного собой не представляет.

Ближе к вечеру железнодорожный путь резко сворачивает налево, оставляя озеро позади, и движется к Иркутску вдоль береговой линии. Последняя часть пути проходит через множество тоннелей, пусть и коротких, но весьма многочисленных. Всего их порядка шестидесяти, если я правильно запомнил. К счастью, они не были разрушены большевиками, и мы прошли их довольно быстро. Потом поезд прибывает на последнюю станцию у озера, где стоит без дела паром, на котором раньше перевозили через озеро поезда, пока не построили объездную дорогу. Нам сказали, что в Иркутск мы прибудем около девяти часов. Вскоре после того, как нам это сообщили, наш машинист удивил нас. Поезд набрал, если можно так выразиться, сумасшедшую скорость. На пол полетели вещи, моя пишущая машинка упала со стола, к счастью, обошлось без серьезных последствий, а наш сейф оказался у противоположной стены сам по себе, а ведь чтобы его поднять, требуется несколько человек.