Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [121]

Император каждому пожал руку и что-то сказал. Мы все также поцеловали руку дорогой Императрицы. Императрица и Великая Княжна Мария сидели вместе в полузакрытом тарантасе. Их сопровождали: князь Долгоруков, доктор Боткин, комнатная девушка Императрицы Демидова, слуга Императора Чемодуров, один лакей Седнев. Телеги были выстланы сеном, на котором они сидели или, скорее, полулежали. Императрица хотела ехать с Императором, но Яковлев этого не позволил. Император должен был ехать с ним. Почему? Может быть, у них были тайные переговоры? Возможно, мы никогда этого не узнаем. Дни шли за днями, и пришла только единственная открытка, в которой было сообщено о месте их пребывания. Потом вторая, на этот раз из Екатеринбурга и уже с адресом.

Впоследствии мы узнали, что они должны были ехать в Тюмень из Тобольска и оттуда — на поезде на восток. Дороги находились в ужасном состоянии, началось таяние снега, и в одном месте им пришлось пересечь реку, где уже начал таять лед. На вторую ночь Они провели несколько часов в избе и прибыли на следующий день в Тюмень, где их ждал поезд, который повез их по направлению к Омску. Незадолго до прибытия в Омск Яковлев покинул поезд и поехал на машине на телеграф, чтобы переговорить с Москвой, и, обнаружив, что были сделаны приготовления для ареста путников, он вернулся в поезд и отправился в противоположном направлении. По прибытии в Екатеринбург поезд был остановлен, и Царская Семья отправлена в дом, который был спешно приготовлен для их приема. Вокруг дома был поставлен высокий деревянный забор из грубых досок, и окна побелены изнутри.

Остальные из нас остались в Тобольске, пока еще на один месяц, ожидая выздоровления Цесаревича, а потом мы проделали то же путешествие. Однако к этому времени лед уже растаял, и мы могли путешествовать по воде. Бедный маленький мальчик был очень болен, но Родионов, наш новый комендант, был безжалостен. По внутреннему складу характера комиссар этот был официальным человеком, и, я должен сказать, постоянно заботился о своих обязанностях. Вначале он настоял на том, чтобы все двери были открыты, а потом запер их на замок и тем самым создал себе массу неудобств. Естественно, ощущалось большое волнение, когда мы проплывали мимо села Покровское, и мне был показан дом старца. Когда мы прибыли в Тюмень, Родионов собрал всех нас в салоне парохода и по своему списку зачитывал имена присутствующих. По мере прочтения каждого имени называемый должен был встать и идти к поезду, который был подан сразу после того, как мы сошли на землю.

После генерала Татищева были названы графиня Гендрикова и мадемуазель Шнейдер, Тутельберг, Е. Н. [Елизавета Николаевна]. Когда они все ушли, баронесса Буксгевден сказала: «Как насчет меня?» Родионов посмотрел свой список и сказал: «Вы тоже можете идти». Таким образом, ушли и Царские Дети. Наследника нес Нагорный. Я наблюдал, как они поднимаются вверх по берегу, и очень хотел сфотографировать их, но не осмелился из-за страха, что могу быть замечен. Потом Родионов сказал: «Сейчас все остальные могут идти». И мы пошли вверх. Затем обнаружилось, что мы не можем общаться больше с Царскими Детьми, так как нас разделили и поместили в старый вагон четвертого класса. Путешествие продолжалось несколько часов. Наконец, оно прекратилось. И мы поняли, что мы в Екатеринбурге. Всю ночь поезд перемещали со станции на станцию, но потом он был остановлен на перегоне между двумя городскими станциями на дороге, которая вела прямо к горе [Вознесенской горке], на которой стоял дом Ипатьева. И больше мы Их никогда не видели. Такое грубое отношение с Ними по выходе из поезда и посадке в автомобиль заставляло кипеть нашу кровь.

Здесь Семья жила до 16 июля. Остальных Детей привезли из Тобольска, чтобы соединить с родителями 23 мая. Были сделаны очень тщательные приготовления для обеспечения их безопасности. Даже всю мебель вывезли из дома губернатора в это время. Поезд прибыл в середине ночи, и его продолжали перемещать от станции к станции всю ночь. И только в 7 часов утра Дети были высажены и помещены в открытые повозки и доставлены в дом. В 10 часов графиня Гендрикова — фрейлина Императрицы, мадемуазель Шнейдер — чтица Императрицы и генерал Татищев были отправлены в тюрьму и впоследствии расстреляны. В 11 часов три лакея, повар и поваренок получили указание приготовиться к соединению с Царской Семьей, и наверняка двое, а возможно, и четверо [из них] были впоследствии расстреляны. Остатки Свиты, состоящей из баронессы Буксгевден, английского и французского учителей и около 16 личных помощников и слуг были отпущены на свободу и счастливо избежали [расстрела].

Мы не знали тогда, что Их страдания не продлятся долго. Об Их убийстве ночью в июле 1918 года теперь известно всем. По своему ужасу, грубости и жестокости оно превзошло все известные рассказы. Кровь[421], там было так много крови, что они выметали ее щетками! Только в 1919 году [в июне] Их немногочисленные останки были обнаружены и собраны.

Волков прибыл в Екатеринбург утром 21 октября [1918], сбежав от большевиков, когда 4 сентября его вместе с графиней Гендриковой и мадемуазель Шнейдер вели на расстрел в леса за пределами Перми. Он сообщил, что в этой же группе была Вера Михайловна Знамеровская — жена полковника Петра Людвиговича Знамеровского, который был другом Великого Князя Михаила Александровича и был увезен на расстрел четырьмя днями раньше. В тюрьме он встретил камердинера Великого Князя Челышева, который сообщил, что в июне 1918 года в середине ночи два вооруженных человека пришли в меблированные комнаты в гостиницы, где жил Великий Князь, и под дулом револьвера приказали его секретарю одеться и покинуть отель вместе с ними. Великий Князь ответил им, что он их не знает и не может покинуть отель вместе с ними. Но если они привезут кого-то из знакомых ему членов Совдепа, он пойдет с ними. Они потом приказали Великому Князю и его секретарю без разговоров делать то, что они говорят. И один из них взял Великого Князя за воротник, сказав: «Мы уже сыты по горло Романовыми» («Романовы нас достали»). Двое — Великий Князь и его секретарь — были выведены, посажены в машину и увезены. Камердинер затем вышел и доложил о произошедшем Совдепу, который принял информацию очень холодно. И только спустя час начал безрезультатные поиски исчезнувшего Великого Князя и его секретаря.