Наследники господина Чамберса - [6]

2. ОН БУДЕТ СВЯЩЕННИКОМ!

— Боже ты мой, до каких пор это будет продолжаться?.. Смотрите, у него опять разбит нос! А новый костюмчик? Он превратил его в рваную тряпку!

Мадам Анжелика, мать Дени, в полном отчаянии. Что делать с этим сорванцом, как унять его, какое придумать занятие, чтобы прекратить эти вечные драки?

И правда, Дени с ранних пор обладал неуемным характером. Горячий, вспыльчивый, любопытный, необыкновенно подвижный, он задирал всех мальчишек квартала и сам получал на орехи. Иной раз его крепко избивали. Но это не уменьшало его боевой задор.

Мэтр Дидье только улыбался. Когда-то он тоже был мальчишкой и знал, что к чему. Он не придавал большого значения шалостям сына.

Но когда Дени исполнилось одиннадцать, отец призадумался.

Пора было на что-то решаться.

Выбирать профессию.

Приучать к делу.

Но к какому?..

Круг деятельности для представителя третьего сословия был ограничен.

Он не мог пойти по военной линии — это была привилегия дворянства. Также полностью была исключена для него придворная карьера. Перед ним открывались три стези. Он мог стать ремесленником, как большинство членов его рода. Ему не возбранялось заниматься юриспруденцией и сделаться адвокатом или прокурором. Наконец, не была исключена и духовная карьера — поступив в церковный коллеж, а потом, на богословский факультет университета, можно было добиться сана приора или аббата.

На чем же остановиться?

Конечно, самым простым и естественным было бы пустить мальчика по проторенному пути. Почему бы не передать ему профессию ножовщика, которая вывела в люди стольких Дидро?

Но. мэтр Дидье сомневался, следует ли так поступить.

Он не приметил у старшего сына буквально никаких склонностей к своему мастерству. По темпераменту, по всем стремлениям и повадкам Дени не подходил к этому делу, требовавшему тщательности и терпения.

Кроме того, мэтр был настолько состоятелен, что мог выбирать для своих детей и нечто лучшее, чем фартук ремесленника. Пусть трудились у точильного камня его предки и он сам, теперь-то, имея денежки, можно было подумать о чем-то более благородном!

А тут вдруг сказал свое веское слово дядя Виньерон,

Каноник Дидье Виньерон был родным братом мадам Анжелики. Он обладал имуществом и пользовался большим уважением в Лангре. Правда, он был несколько груб и неуживчив, но это вовсе не умаляло его авторитета.

Виньерон давно присматривался к своему племяннику и часто беседовал с ним.

И вот однажды, заглянув в дом Дидро спозаранок, он заявил, обращаясь к своему тезке-ножовщику:

—      Сделайте Дени каноником! Я завещаю ему свою должность, а также свои дом и конюшню!

Сказано это было безапелляционно, как, впрочем, каноник говорил всегда.

Мэтр Дидье призадумался.

Дядя Виньерон, ложно истолковав его молчание, принялся подробно аргументировать свой проект.

Капитул Лангра был не только одним из самых древних во Франции. Он был также и одним из самых богатых. Ему принадлежали обширные угодья и доходные земли. Одних домов в Лангре в собственности капитула насчитывалось до сорока. Должность каноника давала приход. И был ли то приход Сен-Пьер, или Сен-Мартен, или любой другой, он приносил своему пастырю от полутора до трех тысяч ливров ежегодно. Не говоря уже о почете...

—      Но, мой милый кузен, передать должность будет не просто! — заметил мэтр Дидье.

Именно это вызвало его раздумье. Он знал, что собратья терпеть не могут Виньерона и вряд ли примут его ставленника.

Дядя Виньерон стукнул кулаком по столу.

—      Я понимаю, на что вы намекаете, любезный друг. Но клянусь мощами святого Дидье, я если захочу, добьюсь своего, а эти канальи, сатана их забери, останутся с носом!

Мэтр Дидье переглянулся с мадам Анжеликой. Этот Виньерон всегда перехватывает через край! Ну разве можно так поносить своих благочестивых коллег?.. Впрочем, он, вероятно, знает, что говорит.

В этот день в доме Дидро был дан торжественный обед. Каноник остался и на ужин. Вино из погреба ножовщика сильно ударило ему в голову, и под конец он начал сыпать такими ругательствами в адрес своих святых братьев, что мадам Анжелика немедленно отправила детей спать.

Итак, на ближайшее время участь Дени была решена: его поместили в лангрский иезуитский коллеж.

Раннее утро.

О, как тяжело вставать! Он так любил поваляться в постели, а тут...

Ну конечно! Вот только что пропел петух.

Кофе кажется на редкость невкусным, и вообще ему не до завтрака... Хочется спать. Только спать!

Но мэтр Дидье уже на ногах. Он ждет. Сегодня для первого раза он сам проводит мальчика в коллеж.

Серое неприветливое здание. У входа — швейцар с алебардой. Входящих он проверяет по списку.

Дени прощается с отцом.

Ну вот и все.

А затем день в день — долгие четыре года.

Четыре года муштры, строгого надзора, неинтересных наук.

Ему еще повезло: он продолжает жить на мансарде в родительском доме, в то время как большинство воспитанников, находясь на полном пансионе, спят в монастырских дортуарах и вся жизнь их подчинена ударам колокола.

Но Дени — не пай-мальчик.

Он всегда склонен к протесту.

Поскольку ему и плохо и неинтересно в коллеже, в один прекрасный день он заявляет: