сетовали на свои материальные или бытовые затруднения, им был совершенно чужд дух какого-либо
приобретательства и тихого благополучия. Но среди них была супружеская пара, о которой даже они
говорили, что те не от мира сего. Это были старые большевики — муж и жена по фамилии Нодель.
Оба были небольшого роста, носили старомодные пенсне на шнурке и много курили. До революции
они долго жили в эмиграции и скитальческая жизнь на чужбине во многом определила их облик и
быт.
Своего позднего сына они назвали Робеспьером, и, наверное, поэтому Георгий Николаевич
называл Ноделя, в шутку, Маратом.
Однажды Виктор попал с Анной Семеновной к ним в дом. Они занимали две небольшие комнаты в
шумной коммунальной квартире. В комнатах было неуютно и пустовато, но царил культ книги. Они
лежали не только в переполненном книжном шкафу, но и на тумбочках, столах, подоконниках и даже
стопками на полу, возле кровати хозяев. Роза Нодель угостила гостей чаем и завела разговор с Анной
Семеновной о волнующем тогда всех Лейпцигском процессе над Георгием Димитровым и его
товарищами. Она горячо говорила о мировом мещанстве, которое, по ее словам, породило фашизм и
может погубить грядущую мировую революцию. Виктор слушал, проникаясь еще большим
уважением к строгой и всезнающей тете Розе. Но вскоре произошло событие, которое надолго
переполошило их коммунальную квартиру и дало повод Дружининым и другим друзьям Ноделей
беззлобно острить по поводу "устойчивых природных инстинктов красной Розы".
Дело было в том, что Роза Нодель вдруг приревновала своего супруга к одной из соседок по
квартире. Между супругами произошел крупный разговор. Он был похож на спор двух партийных
противников где-нибудь в кафе на берегу Женевского озера. Роза Нодель гневно бросала в лицо мужу
цитаты из классиков марксизма по проблемам семьи и брака. Она обвиняла его не столько в измене,
сколько в том, что он растоптал большевистские устои и превратился в мещанина. Исаак Нодель
закрывал маленькими волосатыми руками лицо и уши, крутил головой. Он не желал слушать эти
ужасные и несправедливые обвинения. Он их начисто отметал. Но Роза Нодель была непреклонна и
принципиальна, как и всегда в любом партийном споре, будь то в Женеве, Цюрихе или в Москве.
Потрясенный неслыханным обвинением Нодель-муж стукнул кулачком по столу и выбежал из дома.
Но когда он появился во дворе перед окнами своей квартиры, то увидел разгневанную супругу,
которая грозила ему пальцем и выкрикивала: — Ничего, товарищ Нодель, ничего! Вам не удастся
уйти от партийного ответа. Завтра же мы встретимся в парткоме вашего Наркомата. Вы жалкий трус и
перерожденец, товарищ Нодель!
Никто не знал, встречались ли они в парткоме. Судя по всему — нет, потому что скоро опять стали
вместе выходить на вечерние прогулки.
* * *
Наступил 1935 год, но трагический тридцать четвертый, год убийства СМ.Кирова, у всех еще
кровоточил свежей раной. В газетах выступали бывшие партийные лидеры-оппозиционеры, они
критиковали друг друга и присягали в верности Сталину. Тяжелые думы одолевали Дружинина. Он
сам был в партии с марта 1916 года, вступил в ее ряды семнадцатилетним парнем. Работая
лампоносом на шахте Щербиновского рудника в Донбассе, избирался делегатом партийных
конференций, несколько раз присутствовал по гостевым билетам на партийных съездах. Он всей
душой был за единство партийных рядов, считал, что Троцкий, Зиновьев и их сторонники своими
бесконечными дискуссиями и "платформами" ослабляют партию. Он отлично знал о революционном
прошлом этих людей, об их заслугах перед Революцией, о близости с Лениным. Но его поражало их
поведение — "Грешат и каются, каются и грешат, — с досадой думал он, — где же их большевистская
принципиальность, где их твердость в отстаивании своих взглядов? "
Он понимал, что бурные дискуссии на последних партийных конференциях и съездах вызваны не
только теоретическими и тактическими разногласиями, что это и борьба за лидерство в партии. Зная о
политическом завещании Ленина, он, тем не менее, считал, что лидерами должны быть не те, кто
будучи в меньшинстве, легко и просто признают ошибки и слезно каются в своих грехах, а твердый и
целеустремленный большевик, не сворачивающий с избранного пути. Именно таким, по мнению
Дружинина, был в этой борьбе Сталин. Но при всем этом, он не мог себе представить, что эти люди
стали врагами партии и советской власти.
В стране шли массовые аресты. Среди арестованных в последние два года было немало его
товарищей по службе в армии, по работе в милиции, были и бывшие студенты-парттысячники.
Дружинин очень тяжело это переживал, его терзали противоречивые мысли, одолевали сомнения.
Последней каплей, которая переполнила чашу его сомнений, стал семнадцатый съезд партии. Из
верных источников Дружинин узнал, что во время тайного голосования в новый состав ЦК против
