Его приближенные оцепенели. А зал загрохотал аплодисментами и криками "Ура!". "Папа" и
Муссолини вцепились друг в друга и катались по полу, пока подручные "дуче" не уволокли их за
кулисы.
Там, на "свалке истории" они стояли на коленях друг перед другом и постепенно приходили в себя.
— Ты что, балда, сделал? — закричал Муссолини, потирая челюсть, — я же тебе ребра
переломаю, гад.
— А ты почему орал: "Вперед, на СССР!" ?
— Так ведь так же по сценарию, дубина!
— Мог бы орать эти идиотские слова и не так... громко...
— Ну ладно, черт сумасшедший, я тебе этого никогда не прощу.
А зал ревел от восторга.
— Слышишь? — спросил довольный "Пий", — все ребята поддерживают. — Муссолини вскочил,
плюнул, ткнул ногой "папу" и убежал из школы.
Скоро в стенной газете была нарисована карикатура. На ринге дрались Папа Пий XI и Муссолини.
Подпись гласила: "Так закончился крестовый поход против СССР".
Витька и Гурген долго не разговаривали друг с другом и даже переселились на разные парты.
Помирила их Маша Туманова. Во время "переменки" она нашла Гургена, подвела к Витьке и сказала:
— Вы оба ведете себя как жалкие маменькины сынки. Подумаешь, надулись! Неужели вы не
понимаете, что искусство требует жертв? Тем более революционное! Подайте сейчас же друг другу
руки и чтобы опять — дружба на всю жизнь! — Витька и Гурген одновременно взглянули на
презрительно сощуренные голубые щелочки ее глаз и, помедлив, нехотя подчинились приказу. Маша
на радостях чмокнула одного и другого в щеку и убежала.
— Если б не она, — проворчал Витька, — никогда бы... — Ладно, кончай психовать, — смущенно
сказал Гурген, — я ведь тогда не нарочно, а так... по... инерции.
Постепенно их дружба снова стала нерушимой. В седьмом классе у них родилась идея тайно через
Одессу добраться до Испании и стать добровольцами в какой-нибудь интернациональной бригаде.
Витька говорил Гургену:
— Товарищ Сталин не зря сказал, что это дело не только испанцев, а всего передового и
прогрессивного человечества.
— Точно, — соглашался Гурген и добавлял: — надо только денег немного накопить на дорогу до
Одессы, а там — на пароход и все в порядке. Не выбросят же нас советские моряки за борт!
— Доберемся как-нибудь, ведь Кольке Грибу с Пятницкой удалось, — говорил Витька, — а чем
мы хуже?
Они стали откладывать на дорогу деньги, которые получали дома на кино и школьные завтраки.
Но они не успели. Мадрид был взят мятежниками. — Сволочь этот генерал Миаха, — возмущались
они, — как его раньше не раскусили республиканцы! Но он еще ответит за свое предательство.
Витька и Гурген договорились, что лозунг республиканцев "Но пассаран!" ("Они не пройдут")
будет у них тайным знаком, если они захотят в минуту опасности поклясться в твердости и дружбе.
Когда об этом узнал их класс, то все тут же выразили горячее желание присоединиться к их тайному
договору. И с той поры, если классу по какой-либо причине нужно было занять "круговую оборону ,
староста Маша Туманова поднимала согнутую в локте руку с крепко сжатым кулаком и негромко
командовала: — Но пассаран! В ответ руки поднимал весь класс и такую "оборону" не могли
сокрушить даже самые опытные педагогические стратеги.
Любимым учителем у них был физик Борис Федорович Лукин. У него было нервное сухое лицо с
проницательными серыми глазами. Он часто поражал их своей интуицией. Стоит, бывало, спиной к
классу и пишет на доске какие-нибудь формулы. Вдруг, не оборачиваясь, говорит: — Слушай,
Дружинин, перестань морочить голову Тумановой. Или: — Друг мой, Погосьян, положи руки на
парту, а рогатку убери, пожалуйста, в свой ранец. Она тебе еще пригодится дома...
Класс замирал от удивления, а Борис Федорович, как ни в чем не бывало, продолжал, не
оборачиваясь, спокойно писать на доске формулы и рисовать графики. Он говорил: — В короне Её
Величества Средней школы, физика — самый драгоценный рубин. Это — наука наук, библия
цивилизованного человека. Учебник физики должен лежать у вас под подушкой... А у вас там —
"Королева Марго".
На уроках физики часто ставились интересные опыты. Вернее, интересными их умел делать
изобретательный Борис Федорович. Отметки он ставил строго, но справедливо. На своем последнем
уроке в девятом классе он взволнованно сказал: — Всегда помните и любите свою школу! Школьные
звонки — это неповторимые бубенцы детства. — Класс устроил ему овацию.
Интересно проходили у них уроки географии. Ее преподавал невысокий розовощекий толстяк.
Звали его Иваном Ивановичем. Он много поездил по свету и одевался по тем временам, как
иностранец. Носил серый в розовую клетку костюм "тройку" и шляпу. Иван Иванович был
добродушным и веселым человеком. За клетчатый костюм, шляпу, невысокий рост и довольно
заметное брюшко его прозвали мистером Пиквиком. Он об этом знал и, протирая замшевым
