Сталина проголосовало более двухсот делегатов, а Киров прошел почти единогласно. Такая
антисталинская атака привела в смущение и озадачила председателя счетной комиссии старого
большевика ВЛ.Затонского, и он решил посоветоваться с Лазарем Кагановичем, который руководил
организационной работой съезда. Каганович поставил об этом в известность Сталина. Последовало
указание: "Сделать, как у Кирова". Председателя счетной комиссии и ее членов, очевидно, сумели
убедить в том, что этого требуют высшие интересы партии и государства...
В декабре того же года был убит СМ.Киров. А следом за этим начались массовые аресты бывших
делегатов съезда — членов нового ЦК и других высших руководящих органов партии, избранных на
съезде. Нет, Дружинин не ставил тогда в какую-то зависимость эти трагические события, о таком он
не смел даже подумать. Но мучительный вопрос: "Что происходит?" — стал угнетать его все больше
и больше.
* * *
В начале тридцать шестого года был арестован директор завода, где работал Дружинин. После его
ареста было официально объявлено, что он являлся участником "террористического троцкистско-
зиновьевского объединенного центра". За годы работы на заводе Дружинин хорошо узнал этого
человека, члена партии с дореволюционным стажем, бывшего пугиловца, глубоко его уважал и верил
ему. Через несколько дней после ареста директора, Дружинина вызвали в наркомат и нарком
предложил ему пост директора. Дружинин заявил, что не верит в принадлежность бывшего директора
к "Объединенному центру" и считает его честным человеком и преданным партии большевиком:
— Это чья-то роковая ошибка или клевета, уверен — он скоро будет на свободе, — сказал он
наркому.
Нарком помолчал, потом хмуро произнес:
— Я тоже ему верил, но... ты ведь знаешь, как они... научились маскироваться... Выбрось свои
сомнения, в таких делах нельзя давать волю чувствам. Органы знают, что делают. Принимай завод!
Стране нужны снаряды, а не разговоры в пользу бедных... — он поднялся с кресла и протянул
Дружинину руку: — Завтра получишь приказ по наркомату. Желаю успеха! — Нарком не знал, что
через полгода его постигнет та же участь...
* * *
В августе тридцать шестого Дружининых потрясла еще одна трагическая весть — были
арестованы супруги Нодели.
...Это произошло поздно ночью. Услышав звонок в прихожей, Роза Марковна Нодель проснулась,
взглянула на будильник, удивленно пожала плечами, накинула на себя халат и пошла открывать дверь.
В прихожую вошли трое военных, за ними неуверенно топтались испуганные управдом и две соседки
по квартире. Роза Марковна изумленно подняла брови: — Вам кого?! В чем дело, товарищи?! —
Военный с двумя шпалами в петлицах гимнастерки, не отвечая, вошел в комнату, за ним вошли два
лейтенанта. Управдом и соседки не решаясь войти, остались в прихожей.
— Понятые, войдите! — приказал майор. — Вы гражданка Нодель? — обратился он к Розе
Марковне.
— Я! — громко ответила она, — но в чем, собственно, дело?
— А где Ваш супруг? — опять не отвечая на ее вопрос спросил майор.
— Я здесь! — громко, как в строю, крикнул Нодель. — Я здесь! — повторил он также громко. Но
мне непонятно, почему Вы здесь?
Майор молча предъявил ему и Розе Марковне ордера на обыск и арест. Нодели по очереди
прочитали ордера, растерянно поглядели друг на друга. Исаак Миронович сел на стул и, обхватив
голову руками, стал что-то шептать сам себе. Роза Марковна взорвалась:
— Это безобразие и беззаконие! Вы не имеет никаких оснований это делать! Я буду жаловаться
самому Ягоде! Вы слышите? Самому Вашему наркому! Вы меня слышите?!
— Это Ваше дело, — равнодушно произнес майор и приказал приступить к обыску.
Роза Марковна, прижав руку к сердцу, опустилась на стул рядом с мужем. В дверях смежной
комнаты стоял полуодетый, бледный, с горящими глазами Робеспьер. Обыск производили оба
лейтенанта. Они вытаскивали из комода и шкафа вещи и, осмотрев их, бросали на пол. Потом
перешли к книгам. Когда один из них бросил на пол очередную книгу, на обложке которой Роза
Марковна увидела слова "Н.Ильин", она гневно воскликнула; — Как Вы смеете так варварски
обращаться с книгой Ленина! Немедленно поднимите! — Лейтенант бросил взгляд на книгу, потом на
Розу Марковну и молча продолжил свое дело. — Вы ведете себя, как царские жандармы! —
задыхаясь, крикнула она. Исаак Миронович сжал рукой ее кисть, прошептал:
— Не надо, Роза... это бесполезно... — Она отдернула руку, закрыла ладонями лицо и зарыдала.
Обыск продолжался несколько часов. Когда Ноделей уводили, майор спросил:
— Вашего сына отвезти в детский приемник или есть опекуны?
— Какой еще приемник! — крикнули они почти в один голос. — Мы завтра же будем дома! —
твердо сказала Роза Марковна, нервно застегивая пальто на все пуговицы.
— У нас, в конце концов, советская власть, а не... царский режим. Никаких приемников! Наш сын
