Наследницы - [17]

Она была «в простое», как говорят актеры, и, встретив Джорджа, была счастлива проводить время с красивым молодым человеком, завалившим ее цветами и подарками и водившим по уютным ресторанчикам.

Когда она вернулась в Париж, Джордж последовал за ней. Он вывез ее из тесной маленькой комнатушки, где она жила, и переселил в квартиру недалеко от Люксембургского сада.

По ее мнению, квартира была не очень большой, но в хорошем месте, с высокими окнами, выходящими в сад, и очень светлой для французских квартир. Джордж помог Мари выбрать мебель из антикварного магазина, и она заполнила свою маленькую квартирку бесценными предметами: огромными зеркалами в позолоченных рамах, мраморными и деревянными с позолотой консолями, обюссонскими коврами, стульями эпохи Людовика XIV и просторной кроватью, которая, как ей объяснили, когда-то принадлежала императрице Евгении. Все эти предметы превратили ее квартирку в шикарное жилище.

Джордж был щедрым: в тот день, когда Мари переехала на новую квартиру, он вручил ей документы, подтверждающие, что она является ее законной владелицей.

— Это тебе в благодарность за то, что ты была такой очаровательной любовницей, — сказал он с улыбкой, полной раскаяния, и распрощался с ней.

На следующее утро он уехал в Вену. То, что они снова встретятся, было невероятным.

Мари не могла притворяться, что ее сердце разбито. В конце концов, их любовная связь продолжалась всего несколько месяцев. Джордж даже отдаленно не намекал на возможность брака, и она не чувствовала себя проигравшей стороной. По крайней мере до тех пор, пока месяцем позже не почувствовала, что беременна.

— Дай ребенку мою фамилию, — ответил Джордж, когда она сообщила ему о своей беременности. — Я немедленно высылаю деньги. — Но он так и не предложил ей выйти за него замуж.

Чтобы спасти от потрясения свою единственную родственницу, бабушку, графиню д'Аранвиль, Мари изобрела неудавшийся брак, который был быстро расторгнут. Имея хорошие деньги, положенные Джорджем на ее счет в банке, она вернулась домой, в приходящий в упадок замок.

Бабушка Мари, графиня, была стара, и ее легко было ввести в заблуждение. К тому же она была в восторге, когда Мари сказала ей, что хочет дать ребенку их семейное имя. Мари считала, что таким образом решит проблему, связанную с тем, что она никогда не была замужем; но она также не забыла и пожелание Джорджа и дала сыну его имя.

Антуан Джордж Маунтджой д'Аранвиль родился в замке спустя шесть месяцев. Если не считать копны пламенеющих рыжих волос, он был вылитый отец. Те же яркие голубые глаза, тот же нос с легкой горбинкой, а когда он стал молодым человеком, то и такое же сильное гибкое тело. На этом сходство кончалось. По своему темпераменту Антуан был прямой противоположностью своему беззаботному, жизнерадостному, щедрому отцу.

Антуана растила в замке старая графиня, а Мари, вернувшись в парижскую квартиру и к своей «карьере», часто говорила друзьям, что ее лучшие роли не на сцене, а в жизни, в спектакле «Любовник и содержанка». Она была довольна своей жизнью. «Ну разве это не жизнь?» — часто спрашивала она, весело смеясь.

Старая графиня гордилась своей родословной. Она была в отдаленном родстве с королевскими семьями Румынии и Испании, а фамилия д'Аранвиль значилась во французском реестре голубых кровей. Она правила своим приходящим в упадок замком, как властная старая принцесса, с помощью нескольких оставшихся слуг, таких же старых, как и она сама. Она ежедневно напоминала Антуану о его статусе, о значительности его имени и его обязанностях перед семьей и Францией.

Мальчик воспитывался в полном одиночестве. Он рос, а его прабабушка становилась все старее; иногда она помнила, кем он ей приходится, но бывали дни, когда она напрочь забывала об этом. Антуан стал принимать это как должное и продолжал жить своей жизнью.

Когда ему исполнилось четырнадцать, его прабабушка продала последние семейные драгоценности — необыкновенно красивую бриллиантовую тиару, хранившуюся в семье д'Аранвиль четыре поколения, — и отправила Антуана в военное училище в Сен-Сире.

Антуан понимал, чем она пожертвовала, отправив его в это дорогое военное училище. И это была не только тиара; графиня была очень старой леди, и она знала, что может долго не протянуть на этом свете. Антуан восхищался и уважал ее за это и был полон решимости оправдать ее жертву. Но он не был эмоциональным молодым человеком: он не любил ни свою прабабушку, ни свою мать, которую он редко видел и которую презирал за глупость и распущенный образ жизни.

Антуан хорошо усвоил уроки своей прабабушки. Его имя и его карьера значили для него все. Старая графиня дожила до окончания им училища и присутствовала на выпускном вечере, где смотрелась как королева в своем старомодном платье лилового шелка и со сморщенным лицом, почти спрятанным под шляпой. Совершенно неожиданно для Антуана на вечере появилась и его мать, похожая на субретку в платье из желтого шелка и с огромной шляпой на голове. За ней тянулся шлейф аромата крепких духов. Антуан уважал прабабушку и стыдился своей матери.

До настоящего момента он никогда по-настоящему не думал о семье своего отца, но сейчас твердо решил выяснить все о нем. Проводив старую графиню в ее номер в гостинице и оставив ее на попечение старой служанки, Антуан спустился с матерью вниз, чтобы пообедать. За бутылкой шампанского, которое она заказала для себя, и простого бордо, которое предпочел он, Антуан спросил мать о семье Маунтджой.