Утреннее солнце позолотило зелень долины. Майк Престон нетерпеливо прошел на кухню и включил кофеварку. По правде говоря, вид на горы Санта Ине несколько надоел ему – чтобы чувствовать себя в форме, он нуждался в агрессивном напоре Нью-Йорка. Но все же сейчас он искал уединения и решил здесь, в Калифорнии, отдохнуть от привычного образа жизни.
Ряд журналистских расследований принесли ему известность. Семь лет назад он даже получил Пулитцеровскую премию. Благодаря его разоблачительным статьям разразилось несколько скандалов в высоких кругах. Да, это были малосимпатичные истории о сделках, касавшихся продажи оружия и различных незаконных выплат. Всплывшие на свет факты привели к отставке хорошо известного генерала, героя войны в Корее, и двух членов кабинета президента.
Книга, которая за этим последовала, принесла ему популярность и больше денег, чем он когда-либо мог мечтать. Она открыла новую страницу в его карьере – его стали приглашать читать лекции во многие города – от Женевы в Швейцарии до Стэнфорда в Калифорнии. Это, в свою очередь, сделало его знаменитым на телевидении и раз и навсегда изменило весь образ его жизни.
Именно благодаря этому он мог позволить себе дорогостоящие апартаменты в Саттон Плейс, со стенами, обитыми дубовыми панелями, и собственной библиотекой, с видом на Ист Ривер. Майк стал гостем номер один на каждом приеме в Нью-Йорке; официантки в фешенебельных ресторанах бросались к нему, стремясь предоставить лучший столик. Но, что самое загадочное для него – слава сделала его более привлекательным для женщин. Элегантные холеные красавицы – вроде тех, что со страниц модных журналов с очаровательной улыбкой предлагали духи или демонстрировали туалеты от Кэлвина, Оскара или Билла в «Воге», шли на всякие ухищрения, чтобы сесть рядом с ним на званом ужине; они слегка касались его руки и бросали на него красноречивые взгляды, когда он потягивал вино. И они нашептывали ему на ухо такие предложения, которые ввергли бы в шок его тетушку Марту, жившую в Мэдисоне, в Висконсине.
Если сам Майк и не мог понять, что же именно находят в нем женщины, то уж тетя Марта знала это хорошо. Черты его лица были довольно резкими, на его носу так и остался след неудачного сильного удара теннисным мячом, полученный когда он был еще юношей. Но его глубоко посаженные глаза были необычного серого цвета, напоминавшего цвет зимнего моря, его густые волосы были короткими и всегда в довольно живописном беспорядке – он имел привычку проводить по ним руками, когда хотел сосредоточиться. Майк считал, что он выглядит, как тридцатисемилетний бывалый искатель удачи, но тетя Марта знала женщин, она-то понимала, что именно неожиданное сочетание его внешности – крепкого, хорошо сложенного водителя грузовика шести с половиной футов росту – и утонченного ума, хороших манер и чувственности заставляло замирать женские сердца. И, конечно же, его международное признание. Имя Майка Престона открывало любую дверь.
Майк завоевал репутацию человека, который может видеть насквозь власть имущих, видеть обуревающие их противоречивые чувства, скрывающиеся за лощеным фасадом безупречно скорректированной внешности. Эти чувства часто толкали их на безрассудства, которые в конечном счете становились причиной их падения. Его три лучших бестселлера были написаны с большим внутренним динамизмом – в увлекательной форме он расследовал, кто же именно был повинен во многих нашумевших преступлениях. Эти книги сделали его еще более популярным. Его перо было метким, с безошибочным чувством вкуса – неважно, писал ли он о жизни и карьере автомобильного магната, шумном скандале в знаменитой корпорации или взбудоражившем всех убийстве. Прошло уже два года со времени опубликования его последней книги, и здесь, в Санта-Барбаре, он пообещал себе, что непременно отыщет новый интересный сюжет для своей будущей работы. Но он находился здесь уже шесть недель, а его пишущая машинка все еще была покрыта чехлом, корзина для бумаг пуста и пол не был завален брошенными листками черновиков. Майк стал добычей калифорнийского солнца, голубого безоблачного неба и… блондинок с позолоченной солнцем кожей.
Вчерашний номер «Лос-Анджелес Таймс» лежал непрочитанным в ящике стола. Он вынул его и положил на стол из красного дерева. Небрежно он стал читать обычные репортажи о продажных политиках, мировом терроризме, убийствах, рекламу недвижимости, автомобилей, новых веяний в моде, еде, короткие сообщения о стихийных бедствиях, конфликтах и потребительском спросе – на тридцати страницах.
Смахнув газету на пол, он уставился на нее с отвращением – он пообещал себе, что не будет читать газет, по крайней мере, в течение двух месяцев. Майк хотел убедиться в правильности своей мысли: когда он после двухмесячного перерыва снова возьмет в руки газету, там будет все то же самое. Он не пропустит ничего интересного. Но неожиданно его вдруг взяло сомнение. А вдруг? Вдруг он чего-то не заметил? Он опять взглянул на газетные листки, валявшиеся на полу. Его взгляд как магнитом приковало обведенное черной рамкой объявление в нижнем правом углу. Оно выбивалось из общей монотонности печатного листа, словно было напечатано алыми буквами.
