Наследница Кодекса Люцифера - [185]

– Это совсем просто, мама, – удивленно сказала Лидия. – Стой смирно, коровка, ты ведь мне ведро опрокинешь!

Один из солдат присел рядом с Андреасом.

– Ну что, ты скоро?

– У меня не получается, – признался Андреас, стараясь говорить как можно более извиняющимся тоном.

– Парень, – ответил солдат, – вот – зажимаешь, щиплешь, тянешь! Что здесь такого сложного? Не веди себя как круглый идиот. Ты что, никогда соска в руке не держал?

– Такого большого – еще никогда, – не выдержал Андреас.

Солдат фыркнул и хлопнул его по плечу. Затем он встал и отошел от него. Андреас попытался следовать его указаниям, но ему казалось, что корова словно намеренно поджала вымя. Он слышал, как солдат подошел к своим товарищам, и уловил несколько фраз из их разговора:

– …я сказал ему: «Ты что, никогда соска в руке не держал?» И знаете, что ответил мне этот толстяк? – Солдаты громко захохотали, но это был не пошлый издевательский смех, который до сих пор слышал от них Андреас, а… Внезапно он понял: сегодня ночью эти мужчины не будут представлять для них никакой опасности.

Он перехватил осторожный взгляд Карины. Ее глаза расширились от страха, но она улыбалась ему. Он подумал, что она уже очень давно не улыбалась ему так, и он неуверенно улыбнулся ей в ответ.

Пальцы ему смочила теплая струя.

– Получилось! – невольно крикнул он. – Эй, у меня получилось!

– Все слышали, мужики? – громко спросил один из солдат. – Толстяк совладал с гигантским соском!

Они снова загоготали, а некоторые одобрительно захлопали. Андреас осторожно вздохнул. Неожиданно ситуация напомнила ему один вечер, когда он был еще молод и поехал верхом с друзьями из Праги в одну из деревень, где праздновали день Иоанна Крестителя.[65] Они собирались впечатлить какую-нибудь деревенскую красотку своим элегантным городским обхождением, но кончилось все тем, что они просто сидели в сторонке у костра под сдержанными, но красноречивыми взглядами деревенских парней, напиваясь и обмениваясь с сельскими жителями беззлобными шуточками. Положительная сторона ситуации состояла в том, что она доказывала: даже вражеские солдаты иногда ведут себя как обычные люди. Отрицательная же сторона ситуации заключалась в том, что она доказывала: даже вражеские солдаты иногда ведут себя как обычные люди, – так как мог наступить такой день, когда их придется убить.

Через некоторое время они уже работали с солдатами рука об руку, пока не появился вахмистр и не подозвал их к себе. Они подчинились. В Андреасе снова поднялась волна страха, затем он увидел, что возле загона стоят три женщины. Вахмистр подвел их к незнакомкам.

– Вот эти пленники, ваши милости, – сказал он и снял шляпу.

Женщины были одеты в удивительно не подходящую обстановке одежду: короткие, украшенные бархатом мантии поверх дорогих платьев, вышитых жемчугом, с широкими кружевными воротниками, короткими рукавами с буфами и короткими манжетами, после которых начинались длинные матерчатые перчатки. Платья были заужены в талии, а на бедрах расходились широкими юбками, собранными в трубчатые складки, как то диктовалось французской дворянской модой. Волосы были уложены локонами или в высокую прическу и украшены бантами и лентами. На одной из женщин также была шляпка, выглядевшая как уменьшенная копия офицерского головного убора: с одной стороны поля были сколоты и украшены павлиньими перьями. Две из трех дам принялись с брезгливым видом обмахиваться веерами из перьев, как только заметили Карину и Лидию. Третья дама – в шляпке – улыбнулась. От этой улыбки тело Андреаса сразу же покрылось гусиной кожей, как раньше, когда ему угрожал капрал, в сарае.

– Я – графиня Мария Агата фон Леестен, – сказала женщина в шляпке. Вахмистр снова поклонился. Андреас почувствовал удар и тоже согнулся в поклоне. Краем глаза он заметил, как Карина и Лидия присели в реверансе, обе весьма сконфуженные. – Мой муж – граф Ганс Кристоф Кёнигсмарк, генерал. Обе пленницы пойдут со мной.

Карина и Лидия бросили на Андреаса полные ужаса взгляды. Все это время ему удавалось держаться со своей семьей вместе, но он не видел возможности заявить сейчас протест.

– Ваша милость слишком благосклонна, – заикаясь, произнес он. – Моя жена и дочь очень страдают от трудностей похода.

– Да, – коротко согласилась графиня, церемонно прижав к носу пальчик. Она подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть Карину и Лидию. Снова по ее лицу мелькнула улыбка, и снова по спине Андреаса пошли мурашки. – Как вас зовут?

– Карина Хлесль, ваша милость. Это – моя дочь Лидия.

Лидия снова присела в реверансе. Андреас почувствовал, как его охватывает необъяснимая ярость из-за того, что его жена и дочь вынуждены демонстрировать подобное смирение.

– Идемте со мной, госпожа Хлесль, и вы тоже, фрейлейн. С солдатами живет только один, всем известный вид баб, а ведь вы и ваша дочь не хотите принадлежать к тем, кого Господь, несмотря на Свое известное милосердие, считает отбросами.

Андреас смотрел, как его жена и дочь уходят вслед за графиней и ее спутницами – вероятно, женами старших офицеров Кёнигсмарка. Дамы даже не обернулись на пленниц. Андреас стиснул зубы и с трудом сдержал ярость. Все же лучше провести ночь в покоях оказывающей покровительство графини, чем спать на земле с коровами.