Наследница Кодекса Люцифера - [183]

Это не был огород. Это было маленькое кладбище. Большинство могильных крестов упало и истлело, горсточка обработанных каменотесами надгробных камней доказывала, что один из настоятелей монастыря происходил из дворянского рода и располагал обширными финансовыми средствами. Но это было давно… Монастыря больше не существовало, надгробные камни покосились, имена на них стерли ветер и непогода, и к тому же их частично покрывали лишайники. «Sic transit gloria mundi»,[64]– подумала Александра. Вид заброшенного кладбища снова заставил ее содрогнуться. Слева она заметила боковую стену церкви и услышала, как шуршат камни там, где Вацлав скрепя сердце пытался убрать что-то с дороги.

Но тут ее внимание привлек конкретный надгробный камень: он, кажется, был новее остальных… И слезы подступили к ее глазам, когда она прочитала надпись. Там стояли два имени и дата, и она знала, что он высится над пустой могилой: останки родителей Андрея и Агнесс не лежали здесь, а были зарыты где-то в отдаленном уголке монастыря, вместе с десятью женщинами и детьми, павшими жертвой обезумевшего Хранителя. Наверное, когда-то дядя Александры и ее мать пришли сюда, чтобы соорудить этот маленький скромный кенотаф. Они мертвы, но не забыты – таково было послание надгробного камня. Даже если они и лежат здесь, в этом Богом забытом месте.

Она перекрестилась и прочитала молитву за своих бабушку и дедушку, которых никогда не знала; затем нерешительно слезла с кучи мусора.

Когда она обернулась и заглянула в темный коридор, тусклый свет оказался у нее за спиной и позволил ей рассмотреть очертания стены. Стена внезапно исчезала в мрачной черноте. Александра задержала дыхание. Она поняла, что это значит – там скрывается вход в колодец с винтовой лестницей, уходящей глубоко вниз. Подвальные помещения, о которых говорили Киприан и Андрей!

Неожиданно снаружи послышались голоса – это наконец появились монахи Вацлава, причем быстрее, чем он думал. Она вдруг почувствовала облегчение оттого, что ей не придется спускаться туда одной. Она добралась до перегородившего коридор мусора и стала протискиваться мимо него, крича новоприбывшим:

– Здесь сохранился вход в подвал! Я уверена, что она там, внизу. Вацлав! Помнишь наш старый дом в Праге и то, как старый кардинал спрятал сундук в подвале? Думаю, наши отцы решили поступить точно так же… – Она остановилась, так как ее одежда за что-то зацепилась, и рванула за платье. Кто-то протянул ей руку; она ухватилась за нее и позволила обладателю этой руки выдернуть ее из узкого прохода. – Нам нужны лопаты, чтобы расширить этот проход. Тогда мы сможем вынести ее наружу. И факелы – или фонари. Внизу темно, как в душе генерала Кёнигсмарка.

– Нигде не может быть так темно, как там, милостивая госпожа, – произнес совершенно незнакомый ей голос; еще один рывок, и она выскочила на свободное пространство. Александра споткнулась и упала на мужчину, который пропах дымом, потом и лошадью. Она нащупала на его груди бандольер, увешанный мешочками с порохом, кожаный колет… Эта была одежда солдата.

Рука, которую она сжимала, не отпускала ее. Не успела она произнести еще что-нибудь, как ее потащили дальше, ко входу, а затем выволокли во двор. Только теперь в ее парализованный от страха мозг проникла мысль, что надо защищаться, но тут она увидела кольцо из мужчин, окруживших вход, и застыла. Они все глазели на нее. Первые уже начинали ухмыляться.

– Она сказала, что там темно, как в душе генерала, – сообщил мужчина, державший ее запястье.

Другие весело загоготали.

Александра почувствовала, как ее ноги стали ватными. Солдат было по меньшей мере с десяток! А немного вдалеке стояли еще несколько: они взобрались на груды камней и бдительно осматривались. Это, наверное, фуражный отряд армии Кёнигсмарка: они говорят на саксонском диалекте. То, что они так удалились от окрестностей Праги… Или это дезертиры.

Впрочем, неважно. Дюжина солдат – а она здесь одна, только с Вацлавом. Даже если монахи из Райгерна доберутся сюда в течение часа, они обнаружат лишь два трупа, или же один труп в черной рясе и нечто еще живое, но умоляюще о смерти. Сердце у нее так стучало, что ей стало трудно дышать.

– Кому принадлежит вторая лошадь? – спросил солдат.

Она молча моргала – ничего не понимая и все еще частично одурманенная страхом. Затем ей стало ясно, что он говорит о лошади Вацлава. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не начать дико вращать головой в поисках Вацлава. Ему удалось ускользнуть от них. Он, наверное, прячется где-то поблизости. Здесь могла укрыться целая сотня, и ее бы никто не нашел. Надежда еще есть!

Она решительно выпрямилась.

– Обе лошади принадлежат мне, – снисходительно пояснила она.

– Но обе оседланы, милостивая госпожа. Или вы постоянно их чередуете, когда ездите верхом?

Александра посмотрела на него. Она знала, что он и его люди только и ждут от нее утвердительного ответа, собираясь предсказать, что в ближайшие несколько часов она сможет хорошенько поупражняться в этом. Ей с трудом удалось пренебрежительно улыбнуться, вот только уголки рта у нее дрожали.