— Я же не говорил, что намерен навечно осесть в Нумалии или еще где-то, — проворчал киммериец. — И оставляю за собой право покинуть ее, когда захочу, но посмотреть-то я могу, что там к чему!
— Отлично. Я согласен, — тут же заявил Тариэль. — Но, господин, Дара и дети… они ведь останутся здесь, в Бельверусе?
— Как только ты укрепишь свои позиции в Нумалии, то сможешь перевезти их туда и соединиться со своей семьей. Сколько на это потребуется времени, зависит от тебя самого.
— Когда, все-таки, я должен…
— Полагаю, дня через три-четыре ты выступишь в путь. Пока же осмотрись, подумай, кто из моих людей может тебе понадобиться. И не забывай, что сначала тебе придется пройти одно испытание.
— Какое?
Донал Ог покосился в сторону Конана, явно сомневаясь, что эта часть разговора нуждается в огласке перед посторонним человеком. Но почти сразу же, очевидно решив, что Конан все-таки Тариэлю не чужой, объяснил:
— Мой прежний представитель в Нумалии, то есть твой предшественник на этом посту, недавно убит. Я подозреваю, что это не обошлось без участия одного из магических орденов, и мне необходимо выяснить, прав ли я. Хэм был буквально разорван на куски, словно его терзали дикие звери. Я предупреждал, что эта миссия крайне опасна. Судьба Хэма тому подтверждение. А ведь он шесть зим там провел и должен был знать, откуда ожидать возможного нападения.
— Я знал его, — сказал Тариэль. — Это был достойный человек.
— Да, и один из немногих, кого я бы мог считать наиболее близким мне соратником, — добавил Донал Ог.
Он умел скрывать свои чувства, но при последних словах гнев и боль отразились на его лице. Конан почти физически ощутил, что означает для Донала Ога потеря неизвестного киммерийцу Хэма.
— Я думал о том, чтобы просто послать туда отряд тайной охраны, и…
— Нет, — Тариэль предостерегающе поднял руку. — Не надо. Нельзя карать всех, и правых и виноватых, за преступление кого-то одного. Я найду убийц Хэма. А об остальном мы поговорим после того, как я справлюсь с этой задачей. Значит, через три дня? Хорошо. Пусть так и будет.
Донал Or кивнул и поднялся, показывая, что разговор окончен.
— Я рад, что мы смогли договориться, — признался он, и Конан видел, что это не пустые слова. — Что ж. Теперь, полагаю, я могу пообщаться с моими внуками. Что же касается Дары, Тариэль, иди к ней, и пусть она убедиться, что я не содрал с тебя живого кожу.
Оставшись в одиночестве, Конан вспомнил о разговоре с Конгуром, и подумал о том, что нет никакого смысла напрасно тянуть время — если уж им обоим все равно необходимо попасть в дом Аттайи, то отчего бы не заняться этим прямо сейчас? Не успела эта мысль посетить его, как Конгур оказался рядом. Было похоже на то, что юноша довольно поспешно собирается уходить.
— Эй, — остановил его Конан, — ты куда?
— В храм, — неумело соврал Конгур. — Мне там… надо…
— Я догадываюсь, куда тебе действительно надо. И мы, вроде как, договаривались, что я тебе помогу. Ну так что, идем?
— Не знаю. Он ведь, наверное, до сих пор там лежит, — сказал юноша, — Я даже не смог закрыть ему глаза. Он… смотрит. Понимаешь?
Конан не испытывал особого страха смерти, и ее вид обыкновенно не вызывал у него ни содрогания, ни благоговения, но в некоторой степени чувства Конгура ему были понятны.
— Знаешь, у мертвецов есть одно несомненное достоинство, — заметил он. — Они не нападают внезапно. И вообще куда безопасной живых.
— Но Аттайя не простой мертвец, — возразил Конгур, — как знать, может, он себя поведет иначе.
— Не пойму, нужна тебе твоя картина или нет, — сказал Конан. — По-моему именно ты хочешь ее вернуть, мне-то все равно. Если тайная охрана обнаружит ее раньше, чем это сделаешь ты, не думаю, что тебя выручит дед.
— Дед не простит мне, если сочтет предателем, — тихо согласился Конгур. — Если он узнает…
— Ну, так давай быстрее думай, кого тебе больше стоит бояться, мертвого Аттайи или живого Донала Ога, — посоветовал Конан.
Конгур втянул голову в плечи и нервно сглотнул.
— А что, если Аттайя тоже не совсем мертвый? — протянул он.
— Ты сам на себя страху нагоняешь, — сказал киммериец. — Лучший способ все выяснить — это пойти и убедиться. Но я, понятное дело, не буду тратить зря время, уламывая тебя, как девку. Вообще, — с досадой добавил он, — не пойму, В кого ты уродился такой робкий. Тариэль в твоем возрасте не боялся ни людей, ни демонов. Он был настоящим бойцом! Ты просто позоришь его имя.
— Посмотрим, — процедил Конгур. — Я не думаю, что только умение махать мечом и кулаками делает человека мужчиной. По-моему, куда важнее бывает заранее обдумать последствия своих действий, а у отца это как раз не всегда получается.
— Ладно, парень. Я так понял, что ты намерен только языком болтать и никуда не идешь… — Конан сделал вид, будто собирается его оставить.
— Нет, иду, — решился юноша. — У меня просто нет другого выхода.
