Наши времена - [190]

Габо выбегает на улицу, становится на движущийся тротуар и несколько минут спустя подъезжает к космогаражу своего учреждения. Входит в гараж и вскоре выходит оттуда в легком эластичном скафандре, который не сковывает движения, а, наоборот, облегчает их. Ходить, даже бежать в нем легко. Из гаража выруливает на невысокой установке двухступенчатая маленькая ракета. Вторая ступень представляет собой миниатюрную кабину для одного человека. Работник транспортного отдела помогает Габо сесть в кабину и, пожелав счастливого пути, захлопывает дверцу. Ракета взмывает ввысь, и через десять часов восемнадцать минут четырнадцать с половиной секунд делает запрограммированную посадку у Моря Бурь — именно здесь базируется управление филиала «Главводлуна».

На этот раз Габо была командирована на две лунные недели, это составляет немного меньше двух земных недель, но вот и по земному календарю уже пошла третья неделя, а она все еще не вернулась.

Плутон включил телевизор, настроил его на программу «Луна — справочная», по которой любой зритель-землянин может в индивидуальном порядке получить ответы на интересующие его вопросы. На экране появилась девушка по имени Центавра, работающая в этой справочной. Плутон отлично уже знает ее. Лунная красавица Центавра очень любознательная, она не только отвечает на вопросы, но и сама задает их.

— Доброе утро, друг Плутон, — обворожительная улыбка Центавры расплылась по всему экрану. — Что слышно у вас в Москве?

— У нас идет дождь.

— Но БУП вчера передавал, что во всей нечерноземной полосе влаги достаточно и он сегодня погонит тучи на юг. У нас здесь, на Луне, — добавила она, — работает гораздо меньше опытных специалистов, чем на Земле, но столько ошибок, сколько у вас, не делаем. Интересно знать, кто это на Земле совершил первую роковую ошибку, что после нее множатся все новые ошибки?

— Первую ошибку совершила Ева в раю, — хмуро ответил Плутон. — Но не будем углубляться в древнюю историю. Пригласите, пожалуйста, к экрану Габо.

— Габо? Где она работает?

Каждый раз Центавра задает этот вопрос, хотя отлично знает, где Габо работает.

«Ах, женщины, женщины, — подумал Плутон, — где бы вы ни были, где б ни обитали — всюду вы одинаковы: завлекающие и отталкивающие, наивные и хитрые, милые и коварные».

— Она в филиале «Главводлуна», а он, как вам известно, размещен у Моря Бурь, — ответил Плутон, едва удерживаясь, чтобы не показать свою досаду и возмущение тем, что справочная не торопится, в то время как он сгорает от нетерпения, так ему хочется поскорее увидеть Габо, поговорить с ней.

На короткое время экран опустел, потом снова показалась Центавра, теперь она говорила очень лаконично, каждое слово было у нее прямо на вес золота. Глаза загадочно улыбались.

— Габо у начальника Эпсилона. Придется вам подождать.

— Что-то слишком часто она у Эпсилона! — в сердцах воскликнул Плутон.

Разумеется, не следовало ему так громко выражать свое недоумение и недовольство — Центавра хоть и работает на другой планете, но и ей свойственна земная привычка — передать другому то, что сказал третий. Об этом его невольно вырвавшемся возгласе завтра, если еще не сегодня, будет известно на Земле и на Луне. Но как же он мог удержаться и не выразить свое изумление, свою боль, если вчера, когда он попросил позвать Габо, ему ответили, что она у начальника, у Эпсилона, позавчера — тоже, и сегодня опять то же самое.

Через час, наконец, на экране показалась Габо. Ему хотелось протянуть руки и обнять ее. Он ее очень любил и, увидев, забыл об огорчениях, которые она ему доставляет. Но она, казалось, своего мужа не видела. Было такое впечатление, что она находится от него не на ничтожном расстоянии, в каких-нибудь несколько сот тысяч километров, а на дистанции многих тысяч световых лет, где-то в созвездии Гончих Псов или Лебедя, Двойников или в другой, еще более далекой галактике; она его не видит, не может видеть сквозь этакую толщу миллиардов миров.

— Когда же ты, дорогая, предполагаешь вернуться на Землю? — спросил у жены Плутон.

— Не беспокойся, — ответила неопределенно Габо. Голос у нее был каким-то далеким, отчужденным, совсем непохожим на мелодичный, приятный голосок Габо.

Плутона обрадовало, когда все же прорвался у нее простой человеческий вопрос:

— Соскучился?

Вместо ответа он решил тут же дать ей конкретный совет:

— Садись сегодня же в космокорабль, который отправляется у вас в три часа по лунному времени. Буду тебя ждать на Земле в нашем учреждении или, еще лучше, у памятника Пушкину. После лунных камней, сухих морей, после черного неба над головой и пыльной почвы под ногами отдохнешь на зеленом бульваре, в аллеях, насыщенных озоном. Если захочешь, поедем к твоему дедушке в Малаховку. На твое счастье, как раз вчера начал действовать новый подвижной тротуар — Площадь Пушкина — Малаховка, и за восемнадцать с половиной минут мы будем там. Могу тебя обрадовать еще одной приятной новостью, — продолжал Плутон. — Когда ты улетала, апельсины у дедушки были еще зелеными, а теперь уже ярко-оранжевые — любо посмотреть!

Плутон говорил, радуясь, предвосхищая все те удовольствия, которые ожидают его и ее, когда она прибудет на Землю, но Габо была все так же задумчива, рассеянна, его слова она восприняла равнодушно, без всякого интереса. Только на мгновение, когда он упомянул про дедушку, оживилась. Она очень была привязана к своему старому деду, который родился ровно сто лет назад — в 1925 году.