Наши времена - [189]

Она забежала во вторую комнату, поведала «карасику» какую-то историю, явившуюся причиной ее задержки.

— Ну, что поделаешь с докторами, — донесся до Иосифа голос мужчины, — если ничего не случается с больными, так что-нибудь случается с ними самими.

— Почистил картошку? — спросила она.

— Ах, совсем забыл…

— Так я и знала… Скорее же чисть!

Она вернулась в комнату к Иосифу такая сияющая, будто только что речь шла не о картошке, а о чем-то праздничном, от чего появляется бодрость, поднимается настроение. Она присела на стульчик возле журнального столика.

— Ну, как вам живется? — спросила она.

— Ничего…

— Ничего — это ничего… Должно быть хорошо. Аспирантуру вы уже закончили?

— Слава богу, закончил.

— Теперь, наверно, пишете диссертацию?

— Уже написал…

— Почему же вы говорите, что ничего… Я вижу, что-то у вас не так… Случилось что-нибудь?

— Нет, ничего не случилось…

И он, и она одновременно посмотрели на портрет на стене.

— Вы знаете, — сказала Женя, — мама очень часто вспоминала вас… Она удивлялась, почему вы не звоните. Вы ей очень понравились. «Какой хороший молодой человек», — все повторяла она.

«Ну, а тебе, тебе я понравился? Ты тоже ждала моего звонка?» — хотелось Иосифу спросить у Жени. И она сама, очевидно, прочла этот вопрос в его глазах.

— Я ждала, — тихо сказала она, — и когда познакомилась с человеком, ставшим потом моим мужем, еще продолжала ждать. Мне мама говорила: «Подожди, он еще позвонит».

Женя встала, подошла к серванту и с нижней полки достала шоколад «Аленка». Аленкино личико пожелтело, выцвело.

— Представьте себе, — сказала Женя, — от множества плиток шоколада и следа не осталось. Больные все еще не перестают угощать шоколадом. А эта плитка у нас сохранилась. Это ваша, та, что вы мне подарили тогда… Помните? Храню ее как память, — и она опять положила «Аленку» на прежнее место.

* * *

Смешно сказать… Прошло уже немало времени. Скоро будет третий симпозиум, и на него, может быть, опять поедет Иосиф Малкинд. Теперь он уже видный ученый, заведует кафедрой в Подгаевском технологическом институте. Женился, растет у него сын, чудесный парень, но странное дело: как только Иосиф Малкинд видит шоколад, почему-то тотчас чувствует во рту какую-то горечь…

ЛУННЫЙ РЕБЕНОК

1

Среди многих других важных событий, которыми был отмечен год 2025-й, наиболее важным и достопримечательным событием, бесспорно, явилось то, что в этом году впервые в истории мироздания родился человек на Луне — первое лунное дитя человеческое, и оно было точно такое же, какими испокон веков рождаются дети на Земле. Новорожденный был мальчик, и назвали его именем далекой звезды — Лаланд[13].

Плутону, отцу ребенка, было 32 года. Он работал в Москве, в объединении «Главводлуна», где занимались проблемой обводнения Луны. Жена Плутона, Габо, работала в этой же системе, в отделе межпланетных связей. Ей часто приходилось летать на Луну в командировку, поддерживать живой контакт с работающими там землянами, наблюдать на месте, как у них идут дела. Иногда нужно было из уст в уста передать что-то такое, что не должны были слышать радиостанции других планет, что не должно стать предметом широкой огласки в космосе.

Плутон далеко не был в восторге от постоянных командировок своей жены. Ночью, во сне, его рука привычно тянулась, чтобы обнять «звездочку Габо», но звездочка была далека от него.

В одно утро, когда Габо находилась в очередной командировке на Луне, Плутон, проснувшись и взглянув в окно, с удивлением увидел, что идет дождь. Удивился он потому, что Москва в этот день не нуждалась в осадках и их не заказывала. Об этом ясно было сказано накануне, в информационной телепрограмме. Очевидно, Бюро управления погодой (сокращенно БУП) ошибочно направило одну-две тучи не по адресу. Сотрудница Бюро по рассеянности нажала кнопку Нечерноземья, и прибывшие облака плюхнули дождем на Москву, Тулу, Кострому вместо Краснодара, Батуми, Сухуми, где ждали ливня на рассвете. К сожалению, люди все еще не научились работать совсем без ошибок. Мелкие, а порой и крупные ошибки у них еще случались. К слову сказать, также сохранились кое-какие, с давних времен известные напасти и неприятности, как, например, дурное настроение, плохой сон, сплин. Не исчез с лица Земли древний недуг — ревность, эта угрюмая тень, способная омрачить самую светлую любовь. Ревнивцы еще не ушли в прошлое, и образ Отелло оставался актуальным, как и во времена Шекспира. «Просто удивительно, с какой готовностью и желанием Габо всякий раз летит на Луну, должно быть, что-то, вернее, кто-то ее там привлекает», — эта мысль в последнее время все чаще навещала Плутона, будоражила его, не давала покоя.

Перед отлетом Габо на прощанье поспешно целует его в щеку. Аромат помады, которой Габо красит губы, такой стойкий, что Плутон потом долго ощущает его на своем лице, даже тогда, когда жена, возможно, уже целует на Луне неведомого ему соперника.

— Не перепутай таблетки, — второпях говорит ему Габо перед отлетом. — Таблетка номер один, с восходящим солнцем на этикетке, — на завтрак, она лежит на верхней полке, обеденную таблетку, на ней солнце в зените, найдешь на средней полке, и таблетку «Ужин», с солнцем на закате, — на нижней полке. Ясно и просто. Если не насытишься сразу одной таблеткой, возьми еще половинку, но не больше, чтобы не отягощать желудок. Все запомнил, дорогой? До свидания, до скорой встречи!