Наши времена - [188]

Неожиданная печальная весть о смерти Эсфири Марковны в первые минуты оттеснила вопрос о том, кто же тот мужчина, что разговаривал с ним по телефону. Конечно, это Женин муж, кто же еще? Ему стало очень грустно. Снова вспомнил, как лежал в палате и Женя присаживалась возле него, проверяла пульс своими нежными пальцами. А когда выздоровел и пришел к ней домой, она была рада, это видно было по ее глазам. Потом, когда прощались, она так же, как и ее мать, просила звонить. Он не звонил.

В пять часов начиналось вечернее заседание симпозиума. Он решил на симпозиум сегодня не идти и встретиться с Женей. Пошел в больницу, где лежал в прошлый раз и где Женя его лечила. Но она, как оказалось, уже давно там не появлялась. Ему назвали поликлинику, в которой она сейчас работает. Пока он разыскал поликлинику в отдаленном микрорайоне, все кабинеты были уже закрыты.

Ночью он плохо спал.

«За два с половиной года я так и не собрался позвонить, а сейчас не могу дождаться рассвета, — ворочаясь с боку на бок, думал он. — Почему-то я был уверен, что, когда сочту нужным, приеду к ней, и мы будем вместе».

Думал ли он так раньше в самом деле? Может, да, а может, нет. Но теперь был уверен, что думал именно так.

Утром, когда ему удалось быстро поймать такси, он очень обрадовался. Очевидно, вместе с ученой степенью, которую получают, почетом, что приобретают, должностью, что занимают, все же ума не становится больше. Зачем ему, собственно, торопиться, когда и так все ясно.

В поликлинике, в вывешенном в вестибюле на стене длинном перечне врачей, он быстро отыскал фамилию Зисман. Фамилия была двойная — Лученко-Зисман. Сомнений, замужем ли она, уже быть не могло. Разумнее всего было повернуть обратно, но он все же, оставив пальто в гардеробе, направился к ее кабинету. Теперь она уже была дипломированным специалистом со своим кабинетом, возле которого стоял ряд стульев, занятых сейчас ожидавшими приема больными. Сесть и ждать наравне со всеми не имело смысла. Храбро открыл дверь кабинета, вызвав громкое возмущение всей очереди.

— Времени нет. У всех — есть, у него — нет…

— В кабинете ведь женщина…

— Такой всюду пролезет…

Хорошо, что Иосиф слышал только часть всех реплик. Он уже был в кабинете. Врач Лученко-Зисман измеряла давление у пациентки.

Увидав вошедшего и узнав его, была так удивлена, что даже перестала сжимать грушу аппарата.

— Ах, — вырвалось у нее с неподдельным сочувствием, — не везет вам в нашем Свердловске. Опять захворали?

— Я совершенно здоров, — слабо улыбнулся Иосиф.

Она внимательно всматривалась в него, пытаясь понять, что же случилось.

— Мне бы хотелось поговорить с вами, — сказал он.

— Сейчас?

— Когда вы сможете.

— В любое время после семи вечера. Приходите ко мне домой вечером. Вы не забыли, где я живу?

— Адрес есть у меня.

— Не потеряли?

— Нет.

— Телефон мой у вас тоже есть?

— Есть.

— А прошло столько времени… — Она не спускала с него глаз, и радость осветила на мгновение ее усталое смуглое лицо.

Она уже догадывалась, что привело его к ней, в поликлинику. И радостное выражение на ее лице быстро исчезло, в глазах появился насмешливый огонек.

Иосиф хотел сказать, не лучше ли им встретиться в ресторане гостиницы «Кедр», где он остановился, но Женя уже повернула голову к пациентке и принялась второй раз мерить давление.

— Придите лучше вечером, ко мне домой, — повторила она.

— Хорошо, с удовольствием приду, — сказал он и вышел из кабинета.

3

Дверь Иосифу открыл мужчина, по виду одного возраста с ним. Одет он был так, как обычно бывают одеты дома, когда не ждут гостей или должен прийти такой гость, ради которого не обязательно менять одежду. Был он в пижаме и в тапках. Очевидно, Женя забыла его предупредить, что должен кто-то прийти, а возможно, она вообще забыла, что к ней должны прийти. Ее не было дома.

— Женя… Евгения Михайловна, вероятно, сейчас придет… Пожалуйста, садитесь… — Мужчина указал на диван и сам тотчас удалился в другую комнату. Там было очень тихо, лишь иногда поскрипывал стул, на котором, видимо, сидел хозяин дома. Похоже, он был так поглощен своим делом, что его больше ничто не занимало. Ни разу он не вышел к человеку, что находился в его квартире и ждал.

Время тянулось медленно, и Иосифу было скучно. Он смотрел на фотопортрет Эсфири Марковны, который висел на противоположной стене в резной раме. Его, должно быть, повесили после ее смерти. Она с портрета глядела на Иосифа тем добродушным взглядом, каким смотрела на него живая, и ему казалось, что он слышит ее голос: «Звоните, звоните… Мы будем рады, будем ждать вашего звонка…»

Наконец пришла Женя. Повесила в коридоре пальто, шапочку. Заглянула в переднюю комнату, кивнула гостю. Потом заглянула в другую комнату.

— Есть еще тут в доме кто живой? Карасик, ты здесь? — шутливо спросила она, и но оживлению на ее лице, по тому, как она произнесла «карасик», можно было догадаться, что ей хорошо живется с мужем. — Сидите, сидите… — сказала она Иосифу, увидев, что он поднимается ей навстречу. — Я только и знаю что тороплюсь, спешу, бегу и всюду опаздываю, а чаще всего опаздываю в свой собственный дом…