Наш Современник, 2004 № 08 - [5]

Галина Васильевна Говоркова, заведующая магазином “Александрия” — бывшая ученица Александра Григорьевича. Она ходила в третий класс, а он заканчивал школу. Она была в выпускном классе, а Лукашенко уже пришел учителем. Поразила его начитанность. Вел не уроки — лекции. Подтянутый, стройный, веселый, общительный... Его часы были праздником, их ждали — он никогда не повторялся, очень умело сочетал собеседования с дискуссиями.

— В расписании Лукашенко — значит, жди новое! — так говорили мы тогда, — вспоминает Говоркова. — К истории он подходил и глубоко, и масштабно, подавал материал блоками. Уважал свой предмет, спрашивал строго. Но, знаете, делал это красиво, справедливо. Александрия в ту пору звенела от молодежи, жили дружно. Все помогали матерям...

И он мальчишкой доил коров без стеснения. Работали руками, при коптилочке: вырезали картофелину, в нее втыкали фитиль и — в пол-литровую банку с керосином. 3—4 коровы выдоил из материнской группы — и свободен. Работал, чтобы разгрузить мать. А после тяжкой дойки — спорт: летом — футбол, зимой — ледяное поле с клюшкой.

— Мы среди старших бегали, как цыплятки, — смотрит, улыбаясь, в сиреневый туман прошлого Галина Алексеевна. — А ребята постарше нас берегли, охраняли. Было уличное рыцарство: они жгут костры на старинном петровском земляном валу — и мы при них, не гнали нас.. .

Прошли десятки лет, а Лукашенко не изменил отрочеству — до сих пор на страже возле тех языкастых, пахнущих романтикой дозорных костров, которые горели в Александрии на месте укреплений русского войска Петра I, сражавшегося против шведов. Там, на петровских бастионах, услышал он голос звезд, медный глас истории. На зеленых валах нашей старины...

 

Вертолет с неба

 

Два года назад летом в Александрийской школе собирался выпускной класс Президента — спустя 30 лет. Главу страны увлекли неотложные заботы, приехать не смог, прислал поздравление однокашникам, но, не желая быть в должниках у школы, внезапно осенью прилетел в гости. В школе об этом узнали за полчаса.

Вертолет с ало-изумрудным стягом Беларуси сел на футбольном поле. Высокий гость полюбовался новой школой, остановился у старенького деревянного здания, в котором преподавал... Хризантемы, георгины, розы смотрели на него. Президент взял за руку второклассницу Аню Муштакову и сказал: веди, показывай! Побывал в каждом классе, а затем направился в музей.

— В музее у него глаза загорелись — историк же, — вспоминает директор. — Осмотрел каждый экспонат, а мимо своего стенда прошел, даже не глянув. Перелистал книгу отзывов, выбрал место, присел и, не спеша, раздумывая, оставил свои пожелания. Я смотрела на этого могучего мужчину, который по-детски сидел у деревянной ступы, плавно ходила его большая рука... Как серьезно отщипнул он от нашего хлеба-соли, как вдумчиво жевал александрийский хлебушек! “Чувствуете дух родины, Александр Григорьевич?” — спросили мы. “Еще бы”, — ответил.

Перед Новым годом Президент прилетал с рождественскими подарками. Одет был в светлый спортивный костюм, на руках варежки — материнские, мама всегда хорошо вязала. Земляки вышли навстречу.

— А теперь я хочу посетить свою родину, — сказал гость и пешком по снежку отправился на хутора. Без охраны, один — по деревне, дорогами, через переезд, зимнее поле... Прошел тропинками детства. А назавтра как всколыхнулась Александрия!

Представляете, притемками стук в окошко бабы Шуры.

— Кто там? — отозвалась старая.

— Это я, Сашка...

Глядь, из синих сумерек входит улыбаясь в сени. Президент — один-одинешенек. Не знала, чем угощать-чествовать. А он только молока из горлача выпил — и пошел по хатам выслушивать жалобы земляков: про мост, автолавку и дороги... Все наказы уже выполнены, только асфальтирование дорог висит на шее сельсовета .

 

Сочинение на вольную тему

 

Писал Лукашенко в школе хорошие сочинения, писал и стихи. Его сочинения сегодня разошлись по рукам, как реликвии, их уже не сыскать. Но школьная учительница Александра Григорьевича — Нина Алексеевна Рыбакова помнит их хорошо:

— Каждое слово как отчеканено! И это не мой запоздалый пафос, я вовсе не подгоняю память под мечту. Была у него уже тогда стилистика оратора, трибуна. В концовке одного сочинения на вольную тему написал он такую фразу: “О, люди, дайте мне свободу! И я изменю мир”. Удивительная сила росла в нем с детства.

Отличником не был — 4—5, сочинения писал чудно. Улыбался красиво, чистая душа. Разборчивый веский почерк. Одевался скромно, с достоинством. Это сейчас не молодежь, а клоуны. В ушах и в носу кольца, а в сердце — родина? Так не бывает. А у Лукашенко еще в школе был один рефрен — патриотизм, любовь к людям, защита слабых. Был очень активен на вечерах, утренниках. Не выскочка — просто любил быть со всеми, работать для всех.

И еще: жила в нем какая-то святая тревога, чувствовалось это... Много думал он, потому и стал историком. А сейчас многим, приученным к крови и катастрофам, на все наплевать. Не такой был Лукашенко — неравнодушный, таким и остался — себя не предал