Наш испорченный герой. Встреча с братом - [5]

В Сеуле такое поручение сочли бы тяжким оскорблением. Мне стоило больших усилий, чтобы не сорваться на ругань. Мой отпор застал парня врасплох, он дрогнул. И тут за моей спиной прозвучал знакомый голос старосты:

— Эй, Хан Пёнг Тэ, кончай базар и принеси чашку воды.

В его голосе звучала угроза.

— Не принесу.

Я отвечал твердокаменным голосом, хотя и был совсем вне себя. Он резким движением захлопнул крышку своей коробки и направился ко мне. Лицо у него было очень злое.

— Придётся кое-что тебе показать, секки[2]! — гаркнул он, расширяя глаза и занося кулак. — А ну встань! Ты принесёшь воду?

Было ясно, что он решил заставить меня подчиниться силой. Напуганный этой внезапной вспышкой, — а было похоже, что кулак он поднял не зря, — я вскочил. Но я просто не мог заставить себя сделать то, что он приказывал. После секундной паузы мне в голову пришла хорошая мысль.

— Ладно. Только сначала я спрошу учителя. Спрошу у него, обязан ли ученик носить воду старосте.

Выпалив это, я тут же двинулся к двери. Я отлично понимал, как он дорожит мнением учителя о себе. Но всё-таки я был удивлён получившимся эффектом.

— Стой!

Я не успел пройти и двух шагов, как Сок Дэ остановил меня. Потом он прорычал:

— Ладно. Чёрт с тобой. Не надо мне воды от такого секки.

Казалось, я одержал решительную победу. Но на самом деле это было только начало долгой, утомительной битвы, которая продолжалась ещё шесть месяцев.

Поскольку за последний год Сок Дэ правил классом, не встречая ни малейшего сопротивления, моё поведение его раздражало и провоцировало. Мой поступок был не просто неповиновением — он почувствовал серьёзный вызов. Но в то же время было ясно, что если он решит меня уничтожить, то найдёт для этого сколько угодно способов. Для этого у него была власть старосты, утверждённая учителем, и самые здоровые кулаки во всех пятых классах.

Но вместо того, чтобы в гневе пустить в ход кулаки, он повёл себя спокойно, не выказывая лично ко мне никакой враждебности. Когда он по поручению учителя проверял, сделано ли домашнее задание, или надзирал за уборкой в классе, он никак не выделял меня среди других. Теперь-то я понимаю, что он выказывал зловещее, необыкновенное для подростка самообладание и был очень расчётлив в своих поступках.

Неприятности и несправедливости сыпались на меня со всех сторон — но только не со стороны самого старосты. Ребята, которые в общем-то не были приближёнными Сок Дэ, затевали со мной драки из-за какой-нибудь ерунды. И когда чуть не весь класс ополчался на меня, чтобы задать мне трёпку или высмеять, Сок Дэ рядом никогда не было. Так же обстояло дело, когда они с непонятной враждебностью не принимали меня в свои игры или когда при моём приближении вдруг смолкала оживлённая болтовня. Несомненно, всем этим заправлял Сок Дэ, но его никогда не было видно.

Кроме того, был ещё вопрос информации — очень важный для детей, хотя взрослые считают, что детям это неважно. Например, куда придёт разносчик со своим товаром, где цирк разобьёт свой шатёр, когда на стадионе будет бой быков, когда Культурный Центр будет показывать бесплатное кино на берегу реки — вот такая информация. Меня всегда оставляли в неведении. И Сок Дэ был при этом с виду совершенно ни при чём.

Если Сок Дэ подходил ко мне — то только в роли спасителя, чтобы помочь мне справиться с трудностями. Когда я обливался потом под тяжестью какого-нибудь навалившегося на меня здоровяка, с которым мне было никак не справиться, на сцену являлся Сок Дэ и разнимал дерущихся. А если меня не брали в игры, то Сок Дэ, выдержав время, являлся, и мне дозволялось вступить в игру.

Но его самообладание и какая-то медицинская точность действий уравновешивались моей настороженностью. С самого начала я интуитивно чувствовал невидимую нить, связывавшую преследования со стороны одноклассников и «помощь», которую оказывал Сок Дэ. Я отдавал себе трезвый отчёт, что всё это — грязная игра, затеянная для того, чтобы подчинить меня ему. И в результате, вместо благодарности за спасение, я дрожал от стыда. После каждого подобного случая в моей груди всё сильнее разгоралась ненависть, придавая мне сил для дальнейшей борьбы.

Надо ли говорить, что двенадцатилетний мальчишка представляет любую победу как победу физической силы? Но попросту побороть Сок Дэ было, конечно, невозможно. Он был на голову выше меня и настолько же сильнее. Я слышал, что ему неправильно записали год рождения: он был на самом деле на два-три года старше нас всех. Кроме того, он был лучше всех натренирован в боевых искусствах. Уже к четвёртому классу он был так ловок и смел, что мог победить старшеклассника.

Обдумав всё это, я решил первым делом попытаться вбить клин между Сок Дэ и остальными ребятами в классе, которые все стояли за него горой. Особо выделялись трое или четверо с задних парт — все почти такие же здоровые, как он сам. Я стал искать к ним подходы, думая, что если поссорю их со старостой, то с их помощью сумею ему противостоять. На это я и направил главные усилия. Мне пришлось переносить попрёки матери за то, что я трачу много карманных денег, зато с помощью денег мне удалось на время завоевать расположение этих ребят. Однако все попытки поссорить их с Сок Дэ были тщетны. Всё шло отлично, я понемногу входил к ним в доверие, но стоило мне сказать что-то против Сок Дэ — и лица у них становились каменными, а на следующий день они просто переставали меня замечать. Похоже, страх перед старостой у них был каким-то инстинктивным.