Нареченная - [49]

Холодный взгляд Квинтена отражал откровенное недовольство.

– Вам не разрешали говорить.

– Я ценю мнение леди Холлис, – возразил Джеймсон, хотя это прямо противоречило тому, что он заявил мне совсем недавно. – Умение радоваться жизни и пытливый ум – это ее самые драгоценные свойства.

Квинтен округлил глаза. Валентина говорила, что благодарна мне за то, какая я есть, и я попыталась оценить то, что у Джеймсона хотя бы хватило любезности соврать о моем значении.

– Ее замечание само по себе должно быть достаточным доказательством ее здоровья, не только умственного и душевного, но и телесного! – произнес Джеймсон с такой страстью, что легко было понять, насколько я ему нравлюсь; я понадеялась, что так оно и будет впредь. – Я уверен, что леди Холлис произведет на свет и прекрасного наследника для Короа, и полдюжины запасных.

Я отвела взгляд, поправляя волосы. То, что было просто оскорбительным мгновение назад, теперь стало мучительно личным. И почему из всех возможных тем они вдруг выбрали тему моей способности рожать детей?

Квинтен продолжал рассматривать меня, мысленно оценивая, словно я была выставлена на продажу.

– И ваш выбор неколебим? – спросил он таким тоном, будто надеялся, что Джеймсон припрятал где-нибудь в Северном крыле еще одну возлюбленную.

Джеймсон посмотрел на меня, в его темных глазах сияло обожание. Мое сердце кольнуло чувством вины, потому что мне тоже отчасти хотелось, чтобы у него появилась другая.

– Моя привязанность к Холлис тверда и бесповоротна. И если вы хотите, чтобы я подписал это, то вам нужно знать: ее подпись будет стоять рядом с моей.

Стыд обжигал меня волнами, набегавшими снова и снова. Джеймсон поселил меня в покоях королевы, а теперь готов был увидеть мою подпись рядом со своей на государственном документе.

Один из священников поднял руку, Джеймсон кивком разрешил ему говорить.

– Ваше величество, хотя вы четко выразили свои намерения в отношении леди Холлис, по закону она не может подписывать документ вместе с вами, пока вы не женаты.

– Это лишь глупая мелочь! – воскликнул Джеймсон. – Она ничуть не хуже законной жены.

Внутри у меня все перевернулось, и я порадовалась, что не успела поесть.

Ты ведь знала, что он хочет жениться на тебе.

И все же… он никогда не говорил вот так прежде. Как будто обратного пути уже нет.

Я подождала, пока голос в моей голове не скажет, что я ошибаюсь, что все-таки есть какой-то способ порадовать родителей, возвысить Делию Грейс, защитить Истоффов и остаться верной подданной Джеймсона, не надевая кольцо и корону. Но голос молчал.

– Ваши предки имели наилучшие намерения, – настаивал священник, – и если мы желаем что-то изменить в законе, нам придется подождать следующего собрания лордов и священников, а это может произойти лишь в начале осени. А пока мы должны подчиняться закону таким, каков он есть. Потому что, если мы изменим один…

– Мы изменим их все, – фыркнул Джеймсон.

Это была одна из тех строк, что я заучивала в детстве, – причина, по которой мы изучали каждое мелкое правило, не желая нарушить хотя бы одно из них, потому что это было бы то же самое, что нарушить их все.

– Если закон требует подождать, мы должны ждать.

– Согласен! – добавил король Квинтен, и в его тоне впервые прозвучало нечто вроде почтительности.

В Изолте также существовало множество законов, хотя я совсем их не знала. Но по крайней мере, в этом все сошлись: закон есть закон.

– Давайте просто поставим наши имена, чтобы утвердить договор. А как только принц Хадриан женится, он и его супруга смогут подписать договор вместе с вами и вашей супругой, с уточнениями и исправлениями, – скажем, в это же время в следующем году.

Джеймсон энергично кивнул:

– Согласен. И с учетом того, что он прямо касается вас, сам договор вы должны забрать с собой. А мы в следующем году приедем, чтобы его подписать.

Я покосилась на бумаги, лежавшие на столе. Что это за договор, если он предполагает участие принца Хадриана?

– Значит, договорились, – твердо произнес Джеймсон, глядя на Квинтена в упор. – Наша старшая дочь будет предназначена старшему сыну принца Хадриана, но только если у нас появится также и сын, чтобы напрямую унаследовать трон. А поскольку в Короа женщины могут восходить на престол, то в случае, если у нас будут только дочери, невестой станет вторая дочь. Это приемлемо?

Подо мной подогнулись ноги. Он уже подписывал брачные контракты для наших детей? Отдавал их в Изолт? Я крепко вцепилась в спинку его стула, пытаясь держаться прямо.

Король Квинтен скривился, словно прикидывал, нельзя ли выбить сделку получше, словно ему недостаточно было моей дочери! Но наконец он наклонился вперед и потянулся за пером.

Я и Валентина стояли молча, пока короли подписывали документ, и я осознала: хотя моего имени на бумаге не было, договор связывал меня с Квинтеном, Валентиной и Хадрианом как с собственной семьей.

Они получат нашу дочь. И таким образом получат и часть меня самой.

Все присутствующие зааплодировали, и когда Джеймсон и Квинтен пожали друг другу руки, я подошла к Валентине и обняла ее.

– Вы знали? – шепнула я.

– Нет. Иначе предупредила бы вас. Надеюсь, вы мне верите?