Направление — Прага - [6]

В основе книг чешских прозаиков Иржи Кршенека «Дички» (1973) и Франтишека Ставиноги «Как подобает умирать» (1975) лежит сходная ситуация: и там, и там в крестьянскую семью попадает тяжело раненный русский, что в условиях фашистской оккупации создает драматическое положение и становится решающим испытанием моральных устоев каждого из членов семьи — от мала до велика. Но если роман И. Кршенека выдержан в духе традиционной повествовательной эпики, то Ф. Ставинога создал своего рода балладу в прозе — жанр, довольно популярный в литературе Чехословакии последних лет.

За минувшие годы произошла заметная активизация литературы факта о войне. В Чехословакии она проявилась в творчестве Б. Хнёупека, М. Крно, Л. Беньо, М. Иванова, М. Томановой и других авторов. Не случайно успешное освоение документа происходит — в разных формах — в книгах о войне. Ведь именно война дала наибольшее количество потрясающих по выразительности документов, где запечатлены многообразные свойства человеческой натуры (к тому же зачастую в предельных проявлениях). Ф. Ставинога завершил примечательными словами свою «Легенду о шахтерском Геркулесе»: «Период второй мировой войны дал понятию «легенда» и иное, не раскрытое словарем значение. Однако самое главное: в этих новых легендах вообще ничего не нужно выдумывать».

Удел писателя — различить голос поэзии в языке документа или придать ему художественное звучание, подобное тому, какое нередко обретают обжигающие своей реальностью документальные кинокадры, врывающиеся в игровой фильм о войне. При этом, как известно, само по себе обращение к документу еще не гарантирует исторической достоверности. Факты требуют своей интерпретации, сопряжения с множеством других фактов и лишь на этой основе — образных и философско-этических обобщений, раскрывающих социальную действительность. Для создания таких обобщений первостепенную роль играют не только талант и мастерство писателя, но также его идейная позиция. Чехословацкая литература факта о войне и движении антифашистского Сопротивления представлена в нашем сборнике повестью Карола Томашчика «Направление — Прага» и новеллами из новой книги известного писателя и публициста, видного государственного деятеля Богуслава Хнёупека «Взламывание печатей», опубликованной к 40-летию Словацкого национального восстания.

Настойчиво заявила о себе и другая тенденция современной чехословацкой прозы о войне: на сравнительно ограниченном материале как можно глубже погрузить аналитический зонд искусства, стремясь к максимальной полноте раскрытия ярко индивидуализированных характеров, а также акцентируя моральные аспекты и общечеловеческую значимость конфликтов. Широта эпических мазков в таких произведениях уступает место тонкой графической проработке деталей.

Совместить локальный принцип изображения с философско-историческим осмыслением войны и движения антифашистского Сопротивления стремились чешские прозаики Отакар Халоупка в повести «До самого конца» (1981) и Ян Сухл в повести «Эскорт во тьму» (1983). Действие первой из них сконцентрировано до двух с половиной часов майского дня 1945 года, второй — до нескольких дней. Крайне ограниченно и количество действующих лиц — у Халоупки это шесть девушек разных национальностей, жизни которых должны быть принесены в жертву за убитых гитлеровцев, и приставленная стеречь девушек молодая немка; у Сухла два основных персонажа — захваченный в плен немецкий офицер и конвоирующий его словацкий партизан. Фабула обеих повестей обнаженно-проста, и упор авторы делают на раскрытии внутреннего мира своих героев, их нравственных позиций. Характерно, что и член Союза немецких девушек Карин в повести Халоупки, и майор вермахта Ганс Вайнер у Сухла предстают не слепыми фанатиками-фашистами. Отказ от схематизма, в том числе и при изображении врагов (что заметно и в новелле О. Халоупки «Ода «К радости»), — важная черта современной чехословацкой прозы о войне.

Ганс Вайнер, мечтающий стать писателем, предстает в повести Сухла не столько олицетворением фашизма, сколько — в известном смысле — его жертвой. Он далеко не убежденный поборник идеологии нацизма, однако основательно «подмят» ею. Опасность этой идеологии в том отчасти и заключается, что она сумела, затуманив сознание миллионов «неплохих» и «интеллигентных» людей, как Ганс Вайнер, заставить их верой и правдой работать на себя, воспитала в них внутреннюю потребность к конформизму. Не будь фашизма и развязанной им войны, может быть, и нашел бы общий язык с Гансом Вайнером (потому что он был бы другим) молодой словацкий партизан Ян Вотава; точно так же могли бы стать братьями на почве любви к Бетховену чешский школьник, обожающий музыку, и немец, сменивший фрак скрипача симфонического оркестра на форму офицера вермахта («Ода «К радости» О. Халоупки). Но в том-то все и дело, что человеконенавистническая идеология фашизма разъединяет людей, разъединяет народы, и это в художественной форме убедительно показывают чехословацкие писатели.

Принято считать, что лицо прозы определяется романом. В таком случае лицо чехословацкой прозы о войне хорошо знакомо советским читателям, ибо практически все наиболее значительные романы на эту тему чешских и словацких писателей уже переведены на русский и другие языки народов нашей страны.