Наполеоновские войны - [105]

Чтобы доказать, что этот переворот был по меньшей мере столь же результатом внутренней политической ситуации, сколь и военного положения Швеции, следует лишь присмотреться к его последствиям. Риксдаг, собравшийся 1 мая 1809 г., находился под полным контролем Ханса Ярта (Hans Jarta), дворянина, бывшего одним из злейших врагов Густава, поэтому конституция, которую он принял, отражала интересы дворянства и сознательно основывалась на принципах «Славной революции» 1688 г.[271] Так, её целью было, с одной стороны, обуздать королевский деспотизм, а с другой, — ослабить угрозу снизу, которая представлялась значительной и не только из-за освобождения крестьянства, но и из-за появления массы занимающих заметное положение недворян, таких как купцы, фабриканты железных изделий и чиновники, само существование которых являлось угрозой устоявшемуся порядку. По словам Майкла Робертса, дворянство на самом деле, может быть, и говорило «на языке свободы», но «его понятие о свободе было узким и бесплодным: политическая свобода для высших классов и либеральное недоверие к монархии»[272]. Вследствие этого в конституции было много общего с программой «холопов» в Испании, хотя Ярта особо подчёркивал, что «она сотворена не по европейской социальной моде, а следует старинным шведским образцам»[273]. Хотя король и провозглашался единственным правителем королевства, теперь он обязан был учитывать мнение состоявшего из девяти членов Государственного совета, отказаться от рекомендаций личных фаворитов, которые не занимали ответственного положения и не реже одного раза в пять лет созывать риксдаг. В компетенцию же риксдага входило решение вопросов о налогообложении, осуществление законодательной власти совместно с королём и контроль над членами Государственного совета, несущими индивидуальную ответственность за свои действия. В конституцию вошли некоторые либеральные положения, такие как свобода печати и профессиональной деятельности, но состав риксдага не претерпел никаких изменений (он раздельно собирался по четырём сословиям: духовенство, дворянство, горожане и крестьяне). Более того, власть в значительной мере попала к дворянам, о чём свидетельствуют немедленно осуществлённые разнообразные меры по охране дворянской собственности. И последнее, но не по важности: предводителям революции удалось добиться избрания наследником престола своего ставленника, принца Христиана-Августа Августенбургского.

Эта победа «людей 1809 г.» не положила конец беспокойству, охватившему Швецию. Во-первых, их надежды на то, что они смогут добиться сближения с Францией и Россией, вскоре рассеялись: Александр, совсем не собиравшийся прекращать войну, до конца использовал преимущества своего положения без каких бы то ни было препятствий со стороны Наполеона, и шведам в конце концов пришлось просить о мире и подписать в Фридрихсгамме (Хамма) договор, согласно которому они лишались Аландских островов, Финляндии и полосы территории на северо-восточной границе. Кроме того, заговорщики, вынужденные присоединиться к континентальной блокаде, сразу же обнаружили, что внешняя политика Густава, в конечном счёте, была не столь уж неблагоразумной. Между тем недовольство мирным договором подкреплялось обидами многочисленных представителей старой «придворной» аристократии, продолжавших солидаризоваться с интересами Густава, а также крестьянства и буржуазии, сильно раздражённых тем, что им не удалось добиться увеличения своего представительства в риксдаге (принятие конституции в действительности сопровождалось отчаянным сопротивлением). Не помогла делу и внезапная смерть Христиана-Августа в 1810 г.; это событие вызвало бурные волнения в Стокгольме, во время которых был убит лидер сторонников Густава, прежний фаворит короля, граф Аксель фон Ферзен (Axel von Fersen).

В это время Швецию по ряду причин заинтересовало укрепление отношений с Францией. Осознание правящей верхушкой растущих противоречий между Наполеоном и Россией привело к мысли об использовании их для возврата Финляндии; предводители «демократической» фракции, видимо, решили, что переход на сторону французов облегчит либерализацию конституции, а многим армейским офицерам кружили голову славные победы французского оружия. Последовал ряд авансов как на неофициальном, так и на официальном уровне, а конечным их результатом стало избрание маршала Бернадота (Bernadotte) новым наследником престола (по ряду причин, которых не стоит здесь касаться, Бернадот, командовавший императорскими войсками, размещёнными в Дании во время войны 1808–1809 гг., приобрёл огромную популярность в Швеции)[274].

Бернадот, прибывший в Швецию в октябре 1810 г., принял лютеранство и имя Карл-Юхан и энергично принялся завоёвывать всеобщую любовь. Более того, поскольку Карл XIII на глазах старел и дряхлел, вскоре он уже фактически выступал в роли регента и готовил Швецию к новой войне, направленной на возмещение потерь 1809 г. (так, в 1811 г. были введены нормы воинской повинности по французскому образцу). Однако в политическом плане он быстро доказал, что надежды, возлагаемые на него либералами, тщетны. Бернадот, хотя и славился в молодости якобинством, в то время был решительно настроен защищать власть монархии от риксдага. Итак, учитывая, что он не собирался терпеть претензии дворянства или поворачивать вспять реформы, которые привели к падению Густава IV, или даже искать союза с Францией, понятно, что революция 1809 г. в конечном итоге потерпела крах — один просвещённый монарх всего-навсего сменил другого.