Наполеоновские войны - [104]

. Однако после 1801 г. обстоятельства сложились так, что она оказалась втянутой в конфликт. Густав, стремившийся сохранить хорошие отношения с Британией (которая прежде всего являлась покупателем сорока-пятидесяти процентов железной руды, важнейшего продукта Швеции), был также решительно настроен на восстановление прежнего положения Швеции как великой европейской державы и всё больше проникался патологической ненавистью к Наполеону, которого начал отождествлять с апокалиптическим зверем. Поэтому в 1805 г. Швеция вступила в войну, хотя она играла в ней незначительную роль, если не считать защиты своих владений в Померании, когда в 1807 г. они подверглись нападению. Густав, упорно отказывавшийся пойти на мирное соглашение, несмотря на то, что Тильзит оставил Швецию в крайне уязвимом положении, в феврале 1808 г. подвергся нападению со стороны России, войну Швеции также объявила Дания, подписавшая в октябре 1808 г. договор о союзе с Францией после захвата Британией её флота в Копенгагене.

Вряд ли стоит удивляться тому, что ход войны был неудачен для Швеции, армия которой была к ней едва подготовлена. Русские опустошили большую часть Финляндии, силы вторжения быстро сосредоточивалась в Дании и Норвегии, а мощная крепость Свеаборг (Суоменлинна), прикрывавшая Хельсинки, сдалась без боя. Между тем Густав как военный руководитель оказался настоящим бедствием для страны, хотя его отказ пойти на мир был вполне понятен, учитывая то, что вследствие его Швеция должна была потерять свой весьма прибыльный статус главного британского пакгауза в Прибалтике. Как заметил командующий британской экспедиционной армией, посланной ему на помощь, сэр Джон Мур:

«Король… предлагает меры, которые говорят либо об умопомешательстве, либо о сильнейшем слабоумии. У него нет министров, и он управляет сам, а поскольку для этого у него нет ни навыков, ни способностей, Швеция управляется как ему бог на душу положит. Король — совершенный деспот… Он не понимает опасности того положения, в котором он находится, и нет такого человека, который бы отважился ему это объяснить»[270].

Итак, хотя военное положение Швеции едва ли могло бы быть более серьёзным, король демонстрировал полное отсутствие реализма. Призывая в ополчение 30.000 человек, для которых не было ни припасов, ни оружия, он строил планы наступательных операций, один нелепее другого, а на отказ Мура взяться за их исполнение отреагировал помещением его под арест. Густав, не удовлетворившись отдалением союзников, раздражал и свою армию, уволив ряд генералов и открыто предав опале всю королевскую гвардию (может быть и оправданно, поскольку она пользовалась дурной славой из-за плохой подготовки и отсутствия дисциплины). Что же касается войны, то, хотя финские крестьяне подняли восстание против русских (а может быть, и против местных магистратов и помещиков, большая часть которых сотрудничала с захватчиками), к началу 1809 г. русские войска вошли в северную Швецию, и страна оказалась в состоянии финансового банкротства и истощения.

При таком положении дел в марте 1809 г. Густава свергли с престола в результате дворцового переворота. Причины этого переворота, по традиции приписываемые личным слабостям короля, на самом деле заключаются в его внутренней политике, а военные катастрофы стали для него лишь предлогом. Густав, психически неустойчивый человек и никудышный военачальник, за тринадцать лет, прошедших с дня его восшествия на престол, провёл ряд важных административных и финансовых реформ, которые облегчили работу правительства, повысили доходы государства и сократили расходы. Король, будучи настоящим просвещённым самодержцем, продолжал традиции своего отца, который последовательно стремился к тому, чтобы сломить могущество дворянства (что и стало причиной его убийства в 1792 г.). Между тем под влиянием таких сельскохозяйственных реформаторов, как Рутгер Маклин (Rutger Maclean), он также ввёл в действие законодательные акты, которые открыли путь к полной перестройке шведского сельского хозяйства через объединение разрозненных крестьянских наделов в крепкие фермерские хозяйства, увеличение доли земли, принадлежащей крестьянам, и смягчение их трудовых повинностей. К 1808 г. мощная группировка дворянства, к тому же раздражённая сокращением расходов на содержание двора, склонностью Густава назначать на высокие посты недворян и разрывом с Францией (дипломатическая и военная верхушка в целом всегда была настроена на сохранение союза с Парижем), открыто поссорилась с престолом, а война предоставила ей прекрасную возможность взять реванш. В Стокгольме образовалась группа заговорщиков, побудительными мотивами которой являлась смесь страха и недовольства, разработавшая план свержения короля, совершенного изменения внешней политики Швеции и полного разрушения густавовского абсолютизма; у заговора вскоре нашлись приверженцы среди командующих несколькими шведскими армиями. Ситуация достигла апогея 9 марта 1809 г., когда командующий шведскими войсками на норвежском фронте, договорившись сначала с противником о перемирии, выступил во главе своих войск на Стокгольм. Густав тут же обратился за помощью к королевской гвардии, но быстро выяснил, что на неё больше нельзя полагаться: в точности то же самое случилось год тому назад в Испании, гвардия показала, что она орудие скорее не короны, а дворян, монополизировавших её офицерский корпус. Итак, 13 марта шесть гвардейских офицеров арестовали Густава без малейших поползновений на сопротивление с его стороны, а за этим последовало объявление о создании регентского совета во главе с его дядей, герцогом Карлом, и созыв традиционного сословного собрания, риксдага. Более того, в июне, Карл, который давно высказывался против традиционной политики Густава, был избран королём под именем Карла XIII, а самого Густава отправили в изгнание.