Наполеоновские войны - [107]

Аристократический конституционализм и оскорблённый патриотизм привели в свою очередь к появлению сильных пробританских настроений. Причины такого развития событий имели очень древние корни и обусловливались тем, что Британия и Сицилия пережили норманнское завоевание; укрепляло эти явления влияние таких писателей, как Янг (Young), Смит (Smith) и Блэкстон (Blackstone), а также очевидный контраст между процветанием Британии и отсталостью Сицилии. Межде тем, с тех пор как британцы в 1806 г. направили гарнизон в Сицилию, взаимоотношения между его командирами и двором имели крайне беспокойный характер, поскольку к сицилийскому режиму относились как к упадочническому и не заслуживающему доверия (Мария-Каролина так ненавидела британцев, что опустилась до тайных переговоров с Наполеоном). Так, по мнению сэра Джона Мура, королева «невыдержанна, ведома страстями и редко прислушивается к голосу разума», король Фердинанд — «праздный человек, ненавидящий труд»[275], а главный министр, Цирцелло (Circello) — «просто старый гусак»[276]. Британские представители в Сицилии часто открыто требовали вмешательства для изменения режима, понимая, что оппозиция все выше оценивает британские образцы (действительно, в некоторых кругах вера в то, что подражание — самая неподдельная форма лести, доходила до того, что сицилийцы говорили с английским акцентом).

При таком положении дел совпадение в 1810 г. политического и военного кризисов ускорило драматические перемены. Фердинанд, которому как всегда не хватало денег, потребовал от штатов гораздо большую, чем обычно, субсидию, в ответ на что бароны убедили состоящий из их собратьев парламент присоединиться к ним в требовании сократить данную сумму вдвое и провести реформу налоговой системы. Поскольку в этом решении по существу таилось упразднение дворянских привилегий — впредь предполагался единый налог в размере пяти процентов стоимости всей земельной собственности независимо от характера владения — мотивы баронов нуждаются в объяснении. Это действие, отчасти являвшееся следствием настоящей патриотической лихорадки, было ещё и следствием трезвого экономического расчёта. Так, сицилийская феодальная система, неотъемлемой частью которой было право дворянства определять уровень взимаемых с него налогов, на самом деле быстро становилась помехой, по мнению многих, кто пользовался её привилегиями. Сицилия, по большей части из-за британского присутствия, переживала мощный экономический подъём. Бароны, постоянно находившиеся в долгах, стремились извлечь выгоду из сложившейся ситуации, а этому препятствовал ряд факторов, связанных с феодальной системой. Например, родовые имения нельзя было продавать или рационализировать; права на ведение горных работ часто ограничивались или разделялись с короной; отсутствовал свободный рынок зерна; крестьянство пользовалось рядом вызывающих раздражение баронов прав на пастбища и водные источники. И наконец, если оставить в стороне экономические соображения, феодализм ставил баронов в очень невыгодное положение по отношению к короне, поскольку все имения, как феоды, возвращались короне, если в дворянском семействе не было наследника.

Итак, внося своё контрпредложение, баронская оппозиция одновременно отстаивала свои экономические интересы и солидаризовалась с национальными интересами. Король, столкнувшись с бунтом, сначала пошёл на попятную, внеся ряд благоразумных изменений в штат правительства и пообещав отказаться от повышения налогов, которого он требовал, за что оппозиции пришлось расплатиться сполна, когда в августе 1810 г. она потерпела поражение на второй сессии парламента. Но это был ещё не конец: Фердинанд, по-прежнему отчаянно нуждавшийся в деньгах, в феврале 1811 г., грубо нарушив конституцию, организовал общенациональную лотерею, ввёл однопроцентный налог на все торговые сделки, а также экспроприировал и выставил на продажу значительные количества церковных и муниципальных земель. Результатом этого стало возмущение: новые меры столкнулись с мощным сопротивлением, но в это время режим, чувствовавший себя уверенно, нажал на депутацию, в обязанности которой входила защита конституции в промежутках между сессиями собрания, чтобы она заявила, что Фердинанд действовал в рамках своих прав, и заключил в тюрьму пять важнейших предводителей оппозиции. Но триумф короля оказался недолгим, поскольку бароны тут же оскорбились, а двор к тому же разошёлся с британцами. Так, в сентябре 1810 г. Мюрат предпринял попытку штурмовать Сицилию через Мессинский пролив. В данном случае его усилия потерпели фиаско, но реакцией сицилийцев на это было безразличие на всех уровнях, вдобавок в то же время вскрылось, что Мария-Каролина поддерживала связь как с Наполеоном, так и с Мюратом. Взбешенные британцы, опасавшиеся, что двор стал настолько непопулярным, что это может привести к профранцузскому восстанию, решились на интервенцию.

Принимая решение об интервенции в Сицилию, британское правительство ставило три цели. Прежде всего следовало убрать Марию-Каролину, представлявшую угрозу союзу; во-вторых, следовало восстановить мир между страной и короной с помощью программы внутренних преобразований; и, в-третьих, следовало подтолкнуть материковую Италию к восстанию против французов, соблазнив её примером нового благотворного управления в Сицилии. Орудием этой политики, очевидным венцом которой явилась смена правительства в Палермо, избрали решительного солдата и администратора либеральных взглядов, лорда Уильяма Бентинка (William Bentinck). Бентинк, прибывший в Сицилию в июле 1811 г., выступая одновременно в роли посла и главнокомандующего, сначала испробовал уговоры, но столкнулся с глухим отказом. После поездки в Лондон за новыми инструкциями — было совершенно неясно, какие меры следует принимать, чтобы исполнить желания начальства — Бентинк пошёл на применение сильного давления, угрожая возможностью прекращения британских субсидий и поставив условием их сохранения перестройку администрации так, чтобы в её состав входила солидная доля видных сицилийцев, освобождение сосланных баронов, очистку двора и правительства от изменнических элементов и назначение британского посла главнокомандующим сицилийской армии. Двор, столкнувшись с этими требованиями, попробовал сопротивляться, но уступил, лишь только Бентинк отдал приказ о военной оккупации Палермо, а Фердинанд согласился отойти от правления в пользу своего сына, Франца, который с этого момента действовал как принц-регент.