Наполеон. Годы величия - [32]
Первый консул больше полагался на собственные предчувствия и собственный дар предвидения, чем на суждения полиции. В один прекрасный день, поднявшись с постели, он приказал генералу Монкею, первому офицеру жандармерии, совершенно конфиденциально направить в Эттенхейм переодетого офицера разведки с указанием выяснить все, что творится в Эттенхейме, и составить список людей, которые состоят в каких-либо отношениях с герцогом Энгиенским. Среди имен друзей герцога, упомянутых в отчете офицера разведки, были имена Дюмурье и английского полковника Смита. Этот отчет подкрепил мнение первого консула о том, что именно герцог Энгиенский возглавлял заговор. Присутствие Дюмурье в Эттенхейме, судя по всему, стало решающим доказательством. Этот генерал, как считал Наполеон, был точкой опоры всего заговора. В то время Наполеону не было известно, в каких именно отношениях мог состоять Дюмурье с различными принцами бывшей королевской династии; его присутствие в Эттенхейме считалось достаточным. Наполеон был уверен в том, что арест этого человека и захват его бумаг предоставят точную информацию об организации заговора и о средствах, находившихся в распоряжении заговорщиков.
Чтобы избежать поспешных действий, Наполеон принял решение посоветоваться со своими мудрыми советниками. Как только он прочитал доклад генерала Монсея, сразу же было созвано совещание, что-то вроде тайного совета, для обсуждения идей Наполеона. В состав этого тайного совета вошли два консула, верховный судья, министр иностранных дел, государственный советник, Реаль и г-н Фуше, хотя последний и не был министром.
Поскольку не был подготовлен официальный доклад о дискуссии на этом тайном совете, то мнение различных лиц, участвовавших в ней, осталось предметом догадок. Однако представляется несомненным, и этот факт будет установлен или отмечен в мемуарах, которые рано или поздно все же будут опубликованы, что два консула не проявили энтузиазма по поводу немедленных суровых мер и что Фуше, с другой стороны, не скрывал своего мнения о том, что следует немедленно преподать урок в назидание другим, чтобы сразу покончить с заговорщиками.
Наполеон довольно долго колебался по поводу того, как ему действовать в таком серьезном деле. Первоначально он склонялся к тому, чтобы одновременно судить и герцога Энгиенского, и Жоржа Кадудаля, предъявив им одно и то же обвинение. Но он не хотел приравнивать принца к человеку, которого считал обыкновенным убийцей. Затем он стал думать о том, чтобы придать суду над принцем особую важность, передав его дело в верховный суд. В запасе у него всегда оставалось право на акт милосердия.
Таково было положение дел на 10 марта 1804 года. В этот день я не обедал в Тюильри. Меня вызвали по приказу первого консула в десять часов вечера. Когда я появился в Тюильри, то нашел его в комнате, примыкавшей к кабинету. У его ног валялась кипа географических карт, которые он бросил на пол — он искал карту с рекой Рейн. После того как я помог ему развернуть эту карту на большом столе из красного дерева, который стоял в середине комнаты, я стал писать под его диктовку письмо военному министру Бертье с указанием направить этой же ночью адъютанта первого консула генерала Коленкура в Страсбург, а генерала Орденера, командира конных гренадеров его охраны, в Шелестадт для ареста герцога Энгиенского. Пока первый консул диктовал это письмо, в комнате появился вызванный генерал Бертье и вслед за ним генерал Коленкур. Первый консул продиктовал остальную часть инструкций относительно экспедиции Орденера непосредственно генералу Бертье, отмечая на карте маршрут, по которому должен был следовать генерал Орденер. Затем он продиктовал письмо министру Талейрану с распоряжением о принятии необходимых дипломатических мер.
Инструкции, содержащиеся в письме, адресованном первым консулом военному министру, предписывали генералу Коленкуру отправиться в Страсбург и оттуда в Оффенбург с двумя сотнями драгунов, чтобы арестовать эмигрантов и агентов английского правительства, а генералу Орденеру отправиться в Шелестадт, где взять три тысячи драгунов и с ними переправиться через Рейн в Рейнау, окружить замок Эттенхейм и арестовать герцога Энгиенского и Дюмурье вместе со всеми людьми, которые там с ними окажутся.
И вот такая предстает перед глазами картина. Первый консул, Бертье, военный министр, генерал Коленкур и я собрались в большой комнате дворца Тюильри, которая раньше была спальней Людовика XVI и которая позже использовалась с этой же целью императором. Эта комната освещалась только двумя канделябрами с тремя подсвечниками, прикрытыми абажурами с таким расчетом, чтобы свечи освещали только небольшое пространство в форме круга в несколько футов. Министр и я писали на углу большого стола из красного дерева при свете одного из этих канделябров. Первый консул, освещенный другими подсвечниками, склонившись над картой, подозвал к себе генерала Коленкура и с компасом в руке стал показывать ему маршрут из Страсбурга в Рейнауссен, указывая месторасположение деревни Эттенхейм и дороги, ведущей к ней.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.
В этой книге все, поэзия в том числе, рассматривается через призму частной жизни Пушкина и всей нашей истории; при этом автор отвергает заскорузлые схемы официального пушкиноведения и в то же время максимально придерживается исторических реалий. Касаться только духовных проблем бытия — всегда было в традициях русской литературы, а плоть, такая же первичная составляющая человеческой природы, только подразумевалась.В этой книге очень много плотского — никогда прежде не был столь подробно описан сильнейший эротизм Пушкина, мощнейший двигатель его поэтического дарования.
В сборник вошли избранные страницы устных мемуаров Жоржа Сименона (р. 1903 г.). Печатается по изданию Пресс де ла Сите, 1975–1981. Книга познакомит читателя с почти неизвестными у нас сторонами мастерства Сименона, блестящего рассказчика и яркого публициста.
В сборник «Прощание славянки» вошли книги «По ту сторону отчаяния», «Над пропастью во лжи», публикации из газеты «Новый взгляд», материалы дела и речи из зала суда, а также диалоги В.Новодворской с К.Боровым о современной России.
Автобиографическая книга знаменитого диссидента Владимира Буковского «И возвращается ветер…», переведенная на десятки языков, посвящена опыту сопротивления советскому тоталитаризму. В этом авантюрном романе с лирическими отступлениями рассказывается о двенадцати годах, проведенных автором в тюрьмах и лагерях, о подпольных политических объединениях и открытых акциях протеста, о поэтических чтениях у памятника Маяковскому и демонстрациях в защиту осужденных, о слежке и конспирации, о психологии человека, живущего в тоталитарном государстве, — о том, как быть свободным человеком в несвободной стране. Ученый, писатель и общественный деятель Владимир Буковский провел в спецбольницах, тюрьмах и лагерях больше десяти лет.