Наполеон - [2]

Однако по прошествии лет наследие бонапартизма обрело свое лицо. Этому в немалой степени способствовало то, что французы провозгласили бывшего правителя национальным героем и примером для подражания для всего мира. Первая мировая сама по себе во многом повторяла наполеоновские методы ведения войны. И в политической анархии, которая возникла в результате этой войны, появился совершенно новый тип диктатора, который взял на вооружение методы правления Бонапарта – сначала в России, потом в Италии и наконец в Германии, а за ними – и во многих небольших государствах. Тоталитарное государство двадцатого века уходит корнями в мифы и реальность наполеоновской эпохи. Таким образом, совершенно необходимо изучать яркую карьеру Бонапарта без ореола романтизма – глубоко и тщательно, сохраняя здоровый скептицизм. В начале двадцать первого века, стремясь избежать трагических ошибок века двадцатого, мы должны изучать биографию Наполеона, чтобы понять, чего следует опасаться и чего избегать.

Глава 1 Детство на Корсике

Наполеон Бонапарт родился 15 августа 1769 года в городе Аяччо на Корсике. Парадоксально, что жизнь человека, мечтавшего покорять целые континенты, ограничилась тремя островами: Корсикой, которая вполовину меньше Уэльса и не превышает размеров Вермонта; еще меньшей по размеру Эльбой, где разыгрывалась пародия на его славу; и островом Святой Елены, совсем крошечным клочком суши посреди океана – его пожизненной тюрьмой. Год его рождения был весьма урожайным: в 1769 родился и его заклятый враг, герцог Веллингтонский, и виконт Каслри, политик, который поддерживал герцога. Приблизительно в это же время родились величайшие умы грядущего века: Шатобриан и мадам де Сталь – убежденные противники Бонапарта; Вордсворт и Кольридж, которые клеймили его в прозе и стихах; Бетховен, который посвятил первому консулу свою «Героическую» симфонию, а потом, когда тот стал императором, в гневе вырвал страницу с посвящением; и множество других: Гегель и Шлегель, Эндрю Джексон и Джон Квинси Адамс, Джордж Каннинг, Меттерних и сэр Вальтер Скотт.

Тот год был урожайным и в других смыслах. В Британии делала первые шаги промышленная революция – все начиналось с текстильных предприятий. Капитан Кук высадился в Ботани-бей и нанес на карты новый континент – Австралию. Но Корсика была очень далека от всех этих выдающихся событий. То был нищий, дикий, заброшенный остров, не имевший никакого экономического или политического значения. Ровно сто лет спустя английский художник Эдвард Лир высадился на его берег с мольбертом и запечатлел ландшафты острова, которые ничуть не изменились за прошедший век: остроконечные горные вершины, непроходимые хвойные леса, широкие каменистые плато и редкие водопады, бескрайние заросли чахлого кустарника, известного как le maquis, – это слово стало синонимом партизанского края. Доход, который приносил остров, был настолько крошечным, что королевские дворы Европы считали его и вовсе бесполезным. В восемнадцатом веке британцы дважды занимали Корсику и оба раза оставляли, так как от острова было больше хлопот, чем пользы. Сотни лет остров принадлежал Генуе, итальянскому городу-государству, захватившему контроль над Корсикой в то время, когда Генуя вместе с Венецией были самыми богатыми морскими государствами на Средиземном море. Но власть Генуи никогда не распространялась вглубь острова, ограничиваясь портовыми городами – Бастией, Калви, Бонифачо и Аяччо, – это было просто невыгодно. Поэтому местные мятежники управляли внутренней территорией острова и время от времени осаждали обнесенные крепкими стенами приморские города. В 1760-х годах теряющая власть Генуя обратилась к французам за помощью. Французы не отказали. Но их возмущало, что Генуя пускала на остров ненавистных иезуитов, которым въезд на территорию Франции был запрещен. Поэтому французы вывели свои войска с острова, и в 1767 году повстанцы заняли Аяччо. Для Генуи это стало последней каплей, и в 1768 году весь остров был продан Франции за ничтожную цену. Для Бонапарта это событие стало знаковым – он родился в следующем после продажи году и автоматически стал гражданином Франции.

Далеко не все относились к Корсике с пренебрежением. В своем трактате «Об общественном договоре» (Du contrat social) (1762) Жан-Жак Руссо отмечал, что, хотя все правительства Европы погрязли в коррупции, «есть в Европе одно крошечное государство, которое простодушно пытается законодательно бороться с ней, и это – Корсика». Руссо также говорил, что у него есть предчувствие: этот маленький остров еще удивит Европу. После такого заявления, повстанцы пригласили мыслителя на Корсику, чтобы он составил конституцию, которой они будут следовать, когда с оружием в руках добьются независимости. Руссо не поехал. Но убедил своего молодого друга Джеймса Босуэлла, будущего биографа Сэмюэля Джонсона, посетить Корсику во время поездки по Европе, и даже организовал для него встречу с лидером повстанцев Паскуалем Паоли, которого называли «народным генералом». Босуэлл приехал на остров и на всю жизнь остался почитателем и другом Паоли. Отчет о поездке молодой человек оставил и в своих дневниках, и в книге о Корсике, которую он опубликовал по возвращении в Британию. Эта книга принесла ему широкую известность, а также лестное прозвище Босуэлл Корсиканский, ее читала вся Европа. Среди читателей книги был и юный Бонапарт. Эта книга подсказала ему кое-какие идеи.